Зуля подавилась рыданиями.
- Ты такой милый, - протявкала она.
- Эй, что с тобой?! – испугался ее муж, - хочешь, я приеду и заберу тебя?
- Хочу, - призналась Зуля.
- Буду через пятнадцать минут, - сказал Зузич, - дурацкая твоя работа, заставлю тебя ее бросить…
Проворчав еще что-то, он нажал «отбой», а Зульфия улыбнулась сквозь слезы. Всегда, когда он говорил эту фразу, она раздражалась, бесилась, доказывала, что она – независимая и самостоятельная женщина. Но сегодня она впервые углядела в этой фразе попытку позаботиться о себе, непутевой и безалаберной. Зуля почувствовала такую нежность к мужу, что бурно разрыдалась и твердо решила бросить работу.
Когда Зузич приехал, она, умытая и причесанная, сидела за столом. Она заблаговременно вышла из madteaparty2013@yandex.ru и спрятала письмо в маленький кармашек в своей сумке. Она иногда прикасалась к ней, словно боялась, что бумажка выпрыгнет и убежит, и тогда Зульфия никогда не узнает, что произошло между Заваркиными.
Теперь у нее был ключ от потайной комнаты в голове Анфисы, и она в любой момент могла им воспользоваться.
Теперь она знала, что ее ждет, когда она в следующий раз откроет эту пыльную замшелую дверь: издевательски хохочущие клоуны, удушливая темнота, мертвые растоптанные принцессы и их сожженные замки. Но она, Зульфия, будет готова к этой череде испытаний.
Глава двадцатая. Заваркины
- Технические неполадки, - громко и властно объявила Анафема ученикам.
Посреди торжественной линейки, посвященной последнему школьному звонку, начисто отрубился звук у микрофонов и фоновая музыка. На большом плазменном экране, на который транслировались обрывки школьной жизни и прочие слащавые вещи, теперь плавали рыбки из стандартной заставки Виндоуз.
- А это ты сделала? – спросил Кирилл.
- Нет, - откликнулась Сонька, щурясь на солнце, - я по мелочи не работаю.
Когда семья Кравченко вернулась с островов, и Соня узнала, что случилось с Заваркиной, она устроила истерику. Она требовала немедленно вернуть Анфису туда, откуда она была изгнана, но натыкалась на стену спокойствия и наставительный отеческий тон: губернатор Кравченко не собирался обсуждать державные дела и собственные решения с несовершеннолетней дочерью. Упрямая дщерь, получив успокоительную пощечину, мрачно пообещала своему родителю устроить неприятности.
Первый свой удар она нанесла на первомайской демонстрации: в этот день на Главную площадь традиционно выходил весь город Б, а представители всех учебных заведений маршировали строем по Главной улице. Сонька каким-то невероятным образом умудрилась подменить заготовленную заранее запись фоновой музыки, а транспарант-растяжку «Школа Святого Иосаафа» заменила криво намалеванной на холстине надписью «Колледж Святого Джозефа». И если замена музыки привела к большой неразберихе – пока над площадью неслась песня «На мигалках катит блатной гондон», ответственные за мероприятие бегали, кричали и рвали перманент у себя на головах - то транспарант заметили только тогда, когда распечатали фотографии для ежегодного майского школьного стенда.
- Знаете, Ангелина Фемистоклюсовна, - прищурилась директриса, разглядывая снимки, - что если нам эту организацию сделать официальной? Внутришкольной? Или межшкольной? Ответственной, скажем, за изучение дружественных культур…
Занявшись своими мечтами, директриса не заметила, как перекосилось лицо Анафемы.
Тогда, после демонстрации, Кирилл, покатываясь со смеху, спросил Соню о ее мотивах, она насупилась.
- Пока не вернет мне Заваркину, - злорадно ответила Соня, - я буду пакостить по мелочи.
- Ему под силу закрыть уголовное дело? – недоверчиво поинтересовалась Дженни.
- Пара пустяков, - уверенно заявила Сонька.
- В ее мансарде уже кто-то живет, - процедил Егор.
Спустя неделю после исчезновения Заваркиной в мансарде действительно появился новый обитатель. Его привез однажды днем сам губернатор Кравченко.
- Эта квартира – мое убежище, - говорил губернатор с улыбкой, демонстрируя комнаты, - иногда я буду приходить без приглашения. Будь к этому готов.
Коля Чекрыгин кивнул. Он бросил свою спортивную сумку на ящики у двери.
- Информацию будешь получать с курьером или я с оказией буду приносить сам, - пояснил Федор Гаврилович, - располагайся, чувствуй себя, как дома. Надеюсь, мы с тобой сработаемся.
Губернатор протянул Коле руку, и тот сердечно пожал ее. После того, как Кравченко вышел, Коля самодовольно огляделся. Картонные коробки, в которых оказались Анфисины вещи, он решил вынести на помойку, как только стемнеет.