- У меня кожа с рук облезет, - улыбалась она.
Тогда им на подмогу пришла молодая поросль – начинающий журналист, но обласканный вниманием местный блоггер Коля Чекрыгин. Материалы он писал живо и бойко, и Зуля, не любившая канцелярщину ни в каком виде, очень одобряла его работу.
Анфиса же коммуницировать с ним не любила. Коля был убежден, что из всего происходящего в городе Б можно сделать нечто интересное и с щенячьим восторгом принимался за статью об очередной выставке кошек или отремонтированном доме номер сорок два по улице Кому-какое-дело. Однажды Анфиса, вслух потешаясь над его серьезной и вдумчивой статьей о центральной клумбе города, невзначай задела какие-то Колины чувствительные струны. Тот произнес вдохновенную речь о журналистской этике и чести, о всеобщем помешательстве на деньгах, и что лучше он будет писать о розах и новых канализационных люках, чем о грязных чиновьичьих скандалах. Анфиса разозлилась и свалила на него всю свою работу в «Благой вести».
«Чтоб не умничал» - сказала она тогда Зуле.
- Не хочешь ли сходить сегодня в «Медную голову», любезная Заваркина?
- Очень хочу. Однако ж, любезная Зульфия, не скажешь ли ты, почему вон в том углу у нас лужа крови? Ты опять кого-то зарезала и расчленила?
Она ткнула пальцем в единственный незанятый мебелью угол, в котором стоял пакет из супермаркета. Из-под него вытекала кровавая жижа. Вася хихикнул.
- О Господи, - Зуля кинулась к пакету, - это печень! Я забыла положить ее в холодильник!
- Клевать будешь на досуге? - насмешливо спросила Заваркина, разглядывая изображение на мониторе.
- Готовить буду. Вроде не испортилась. А кровищи-то натекло!
- А в паб пойду, - сказала Заваркина, подумав, - там будет выступать один очень интересный мне персонаж. Ты только кровищу-то убери, а то и правда привлекут.
- Охохо, - вздохнула Зуля и повертела головой в поисках тряпки.
- Вась, - спросила Заваркина, - посидишь сегодня в кофейне?
- Ага, - вздохнут он, - а когда мне можно будет в паб?
- Когда семнадцать исполнится, - строго отозвалась Зуля из угла.
- Тебе туда вообще нельзя, - рассмеялась Анфиса, - ты будешь раздавать указания музыкантам и руководить барменами. Чтобы пиво наливали правильно.
Васька надулся.
- Не обижайся, я шучу, - нежно сказала Заваркина, отрываясь от монитора, - куда звонить в случае опасности, знаешь?
- Дяде Толе, - Васька важно достал из своего портфеля мобильный и продемонстрировал его матери.
Зуля нахмурилась и спросила одними губами «что за дядятоля?».
- Нововведения в Васькиной безопасности, - холодно отозвалась Анфиса, - потом расскажу.
- Мам, давай не пойдем домой? – попросил Вася, когда они спускались вниз на том же служебном лифте.
- А куда пойдем? – задумчиво отозвалась Анфиса.
- Вон туда! – Васька ткнул пальцем в разноцветный киоск и, долго не думая, потащил мать за руку.
Анфиса покорно потащилась за сыном. Киоск, как оказалось, торговал замороженным йогуртом. В холодильнике-прилавке лежали топпинги – крупные вишни в сиропе, шоколадные чипсы, карамельный и малиновый соусы, тягучее персиковое желе, свежая малина и ежевика. Аппарат, трудясь без остановки, укладывал йогурт в стаканчики аппетитными завихрениями.
- Можем посыпать кокосовой стружкой, - улыбнулась миленькая продавщица Васе.
- Это, Василий, какая-то девчачья еда, - развеселилась Анфиса, - мы ж с тобой не девчонки! Пойдем лучше и правда бургер съедим.
- Пойдем! – обрадовался Васька и потащил ее в другую сторону, - а потом сюда вернемся?
- Вернемся, - Анфиса снова погрузилась в свои мысли.
- Мам, ты не лопнешь? – счастливо поинтересовался Вася, когда Анфиса заказала целую гору всякой жареной и вредной всячины.
- Я следующую неделю есть не буду, - пошутила Анфиса, вгрызаясь в долгожданный бургер, - Вась, а Вась?
- Чего? - отозвался Вася, старательно обмакивая картошку-фри в соус.
- Расскажи мне про Яичкина.
- А что рассказывать? Пришел какой-то и стал рассказывать, что в Шреке взрывают птичек и это плохо, значит Шрека надо запретить. Дурак какой-то!
- Почему? – заинтересовалась Анфиса.
Вася снисходительно посмотрел на мать.
- Никто не пойдет взрывать птичек, посмотрев Шрека.
- Точно? – спросила Анфиса, улыбаясь Васиной серьезности.
- Сто пудов! - сказал Вася уверено и снова потянулся за картошкой.
Васька получился замечательным: абсолютно здоровым, умненьким, с богатым воображением. Розовощекий, белобрысый, обаятельный, он, казалось, унаследовал от своих родителей лучшие качества, среди которых уже сейчас ярко цвели любознательность и решительность. Анфиса обожала тереться носом об его трогательный пахнущий мылом и детством затылок. Или смотреть исподтишка, как он рисует: сосредоточенно, будто нет в мире ничего важнее его занятия. Он напоминал ей хрупкую жемчужную луковку.