- Тебе нашли замену? – спросил Кирилл.
- Далеко пойдешь, - Заваркина внимательно посмотрел на него, - еще не нашли, но это дело времени.
- Выходи замуж за Егорку и у твоих детей будет это твое право по рождению, - сказал Кирилл, растягивая слова.
Анфиса рассмеялась. Ее смех был дольше и тягучей, чем обычно.
- Чего ты ржешь? – поинтересовался Кирилл, - считай, что он – твоя шахта по добыче права по рождению.
- Из меня никудышный шахтер, - призналась Анфиса, - и потом, когда моя шахта достигнет… эм… возраста, в котором ее уже не порицаемо будет разрабатывать, мне стукнет сорок. Для шахтера это глубокая старость.
- Тебя даже в сорок сложно будет заменить, - нальстил Кирилл.
- Ооо, ты очень добр, - пропела Заваркина, - забивай еще.
Помолчали, думая каждый о своем.
- У меня тоже есть шахта, - признался Кирилл.
- Моя шахта лучше твоей, она не привязана к территории, - схохмила Заваркина.
- Мне нравится эта территория, - ляпнул Кирилл, - она… хм… плодородная.
- Тебе нравится сама шахта, а не территория, - сказала Анфиса, - она такая уютненькая, на длинных ногах и с красивыми волосами.
- Эк, как тебя растащило-то, - хихикнул Кирилл, - у тебя шахта с волосами.
- У меня тоже шахта с волосами, - Заваркина засмеялась, повалилась на бок и так и осталась лежать.
- А правда, что вы… — начал Кирилл.
- Правда, – поспешила подтвердить Заваркина с улыбкой.
- Ты его любишь! – сказал Кирилл, снова затягиваясь.
- Кого? – спросила Заваркина с пола.
- Егорку.
Заваркина приподнялась на локте и сфокусировалась на Кирилле.
- Тебе гораздо безопаснее притворяться циничной и прожженной стервой, чтобы никто не увидел тебя настоящую.
- Ты знаешь меня настоящую? – усмехнулась Заваркина.
- Мой дядька двадцать лет назад работал в детском доме в Муравейнике. И он из тех, кто может сложить два и два.
Где-то в доме распахнулась и хлопнула форточка. Мартовский ветер ворвался из темноты: он был бодр, свеж, колюч и весел.
- Прошу тебя помалкивать о результатах сложения, - сказала Заваркина, вставая, - мне нужно уехать, но я вернусь.
- Куда ты отчаливаешь, накуренная в хлам? – возмутился Кирилл. Он чувствовал ответственность за даму и, к тому же, понял, что ляпнул лишнее.
- Это обезболивающее, - ухмыльнулась Заваркина, - так надо.
- Если ты не вернешься через час, я поеду тебя искать.
- Я вернусь через два, - пообещала Заваркина, накидывая свою красную куртку.
Едва она вышла за порог, Кирилл уснул, не меняя позы.
Федор Гаврилович уже ждал ее. Он не переоделся в халат, как это делал обычно, и стоял посреди ее неопрятной кухни в своем дорогом безупречном костюме. На столе лежала «Благая весть». Заваркина, не разуваясь, прошла на кухню и оперлась о косяк. Конопляный кайф выветрился в такси, оставив после себя только апатию.
- Ты нарушила условия договора, - сказал губернатор, сделав три шага ей навстречу.
Заваркина стояла и глазела на него.
- Почему ты молчишь? – спросил Федор Гаврилович.
- Я должна что-то говорить? - пропела Заваркина, отрываясь от косяка и поворачиваясь к мойке. Она сняла с сушилки стакан и налила него воды из-под крана. Деликатно отпив глоточек, она сделала два шажочка к окну, обогнул губернатора по широкой дуге, как гадюку.
- Ты пьяна? – грозно спросил Кравченко и легонько толкнул ее в плечо.
Анфиса, не ожидавшая нападения, потеряла равновесие: ее правая нога нелепо подвернулась, и она стала заваливаться вперед. Взмахнув руками, Заваркина выпустила стакан из рук и сильно и страшно ударилась лицом о край подоконника. Все произошло за доли секунды: Федор Гаврилович и глазом не успел моргнуть, как Анфиса сидела у батареи, в луже и окруженная осколками, и из ее рассеченной брови спускалась струйка крови.
Кравченко вздохнул, вынул из-за пазухи тонкий белый конверт и, немного поколебавшись, кинул его Заваркиной. После чего развернулся и вышел, тихонько прикрыв за собой дверь мансарды.
Заваркина с усилием встала. Не взглянув ни на конверт, ни на себя в зеркало, она отправилась в спальню, достала из ящика свой лэптоп и принялась строчить новое письмо.
Сколько в нашей жизни было благодетелей? Точное количество посчитать не возьмусь, но думаю, собралась бы небольшая толпа. И почти всем хотелось получить от нас больше, чем нам от них. И только те, кому не хотелось, те получили.