Кот Дженни, Колесик, был поперек сам себя шире и питался только рыбой из «Свежести». Если ему предлагали рыбу, купленную, например, на рынке или, упаси боже, сухой корм, то он воротил морду, раздраженно фыркал и брезгливо закапывал свою тарелку передней лапой. Соня часто предлагала подержать этого капризулю на голодном пайке недели три, уверяю подругу, что эта скотина вполне сможет безбедно прожить на своем подкожном жире. И заодно смягчится нравом. Дженни пока так и не решилась посадить Колесика на диету и исправно таскала ему мойву из «Свежести».
Девушки, прикончив йогурт и аккуратно поместив стаканчик в урну для бумаги (согласно городским правилам), прошли сквозь ряды с овощами и плюшевыми игрушками к рыбному.
В рыбном они застали драму.
Огромный детина в грязных джинсах и с большим сачком наперевес, сосредоточенно шарил какой-то метелкой, привязанной к палке, в холодильнике с копченой семгой. Подойдя поближе, девчонки рассмотрели, что метелкой он удерживал загнанную в угол черную кошку, изящную, тонкую и звонкую: к генам ее дворовых родителей явно была примешана толика благородных дрожжей.
Кошка озиралась в поисках путей отхода и шипела на зверолова. Тот, не проникшись кошачьим отчаянием, взял сачок на изготовку.
Весь рыбный отдел — продавцы, покупатели, подсобные рабочие — наблюдали за разворачивающимися событиями.
— Куда вы ее потом денете? — спросила самая полная из продавшиц в чистом фартуке с надписью «Свежесть».
— На живодерню, — спокойно пробасил детина.
Соня наблюдала за поимкой волосатой бандитки, сжав кулаки и сглатывая слезу. С детства обладавшая обостренным чувством справедливости, она терпеть не могла, когда обижали маленьких, слабых и голодных. Дженни знала эту черту своей подруги, и заранее схватила ее поперек туловища, чтобы та не кинулась драться с мужиком.
Дженни повертела головой в поисках чего-нибудь, что помогло бы ей отвлечь Соню. Справа не было ничего интересного, кроме печенья с начинкой. Но слева… Слева стояла Заваркина в своем красном кардигане. Она держала за руку Васю, который с любопытством наблюдал за поединком.
— Смотри! Заваркина! — прошептала Дженни Соне.
— Где??? — завопила подруга и кинулась на красное, — Анфиса, помоги!
— Чем я тебе могу помочь? — спросила Заваркина, отшатнувшись от такого неожиданного наскока, — могу дать платок.
— Не мне помоги, кошке! — пропищала Соня и бурно разрыдалась. Дженни кинулась утешать подругу.
— Легко, — Заваркина помедлила секунду, словно прикидывая варианты, — Вася. Реви!
— Чего делать? — не понял Вася и доверчиво посмотрел на мать.
— Реви, будто тебе жалко кошку. Будем ее спасать.
Вася, не медля ни секунды, заревел белугой. По его розовым щекам потекли красивые, крупные капли. Указательным пальчиком он тыкал кошку и издавал душераздирающие всхлипы, в которых явно слышались слова «мама» и «кошка».
— Прекратите сейчас же!
Заваркина выбралась на авансцену «представления», заставив «зрителей» вздрогнуть.
— Прекратите сейчас же! Кругом дети! Прекратите мучить животное! — она вперила повелевающий перст в мужика с сачком.
— Она все продукты понадкусывала, — пожаловалась самая полная из продавщиц, — семгу испортила, целую рыбину.
— То, что это кошка продукты надкусывает, еще доказать надо, — развязно сказала Заваркина «ответчице» и строго глянула на нее и еще на нескольких упитанных продавщиц, — вы, поди, рыбину-то не в мусорку выбросили, а домой утащили?
Продавщица стушевалась. Зато к Васином реву присоединилась еще одна девочка в розовой шапочке. Ее родители, до сих пор стоявшие молча в стороне, зароптали.
— Нехорошо…
— Не при детях же…
— Закрылись бы на санитарный день и поймали бы…
— Я не позволю издеваться над животным в присутствии моего ребенка! — от Заваркиной перла такая мощная энергия, перед натиском которой не устоял бы и целый полк звероловов.
— Это Заваркина, — раздался откуда-то шепот.
Заваркина обошла мужика, сунула руку в холодильник, ухватила кошку за шкирку и вынула ее из ее ледяной могилы. Кошка, чья благородная морда стянулась к затылку, попыталась отбиться от бесцеремонной хватки и лягнула задней лапой. Промахнулась.
— Не маши ногами, — сказала Заваркина кошке и довольно ощутимо встряхнула ее. Та замерла.
— Мне все равно, — примирительно пробасил зверолов, — я делаю, что говорят.
С этими словами он сгреб свое оборудование и внимательно посмотрел на Заваркину, словно чего-то ожидая. Та также внимательно посмотрела на него.
— Спасибо, что помогли поймать мою сбежавшую кису, — сказала Заваркина с улыбкой и протянула зверолову руку. Тот ее пожал. Дженни заметила банкноту, перекочевавшую через рукопожатие из руки Заваркиной в карман джинсов зверолова.
Дети и Соня перестали рыдать и захлопали в ладоши. Заваркина раскланялась и еще раз встряхнула кошку, которая снова принялась размахивать лапами.
— Спасибо чудесному магазину «Свежесть» за то, что они — добрые друзья животных и заботятся о психическом здоровье своих маленьких посетителей, — Заваркина не удержалась от ехидства, — благодаря вам мой сын вырастет добрым и честным.
Краем глаза Дженни заметила, что Вася, который уже давно вытер слезы, стащил с полки коробку итальянского печенья и уже успел половину умять.
— Всего хорошего, — сказала Анфиса публике.
— Валим отсюда, — сказала она девчонкам, — Васька, брось печенье. Хотя нет, не брось, а поделись.
Кошка оказалась не полностью черной: на ее левой задней лапе было достаточно заметное белое пятно в форме амебы. Бандитку решено было назвать Кляксой. Когда ее принесли на чердак школы Святого Иосаафа, она, наконец, вырвалась и спряталась за стопкой старых пластинок, под грудой какого-то тряпья. Прошло минуты три и природное любопытство взяло верх: Клякса принялась зыркать из своего укрытия то одним, то другим зеленым глазом.
— Красивая, — сказала счастливая и расцарапанная до крови Соня.
— Породистая, наверно, — предположила Дженни.
— Может, и не породистая, но вкус у нее отменный, — усмехнулась Заваркина, усаживаясь на свое кресло и закуривая, — в том холодильнике отличная семга.
— Вряд ли ей теперь понравятся наши продукты, — вздохнула Соня.
— Перебьет и вискасом. Главное, регулярно его поставляйте.
Соня и Дженни переглянулись. Когда они пробирались в школу мимо учеников, идущих на занятия во вторую смену, мимо охранника, Никитича и Анафемы, кошка брыкалась, кусалась, царапалась, вертелась и норовила выскочить из под Сониной курточки. Но та не сдавалась и только крепче прижимала ее к своему левому боку. Когда они поднимались по винтовой лестнице, Дженни, улучила момент и прошептала Соне на ухо, что неплохо было бы перекинуться с Заваркиной парой слов о Бале. Соня кивнула, скорчив гримасу. Клякса больно укусила ее за бок.
— А все слухи, которые про тебя ходят… — аккуратно начала Дженни.
— Если верить слухам обо мне, то я байкерша-лесбиянка, причем мертвая. Одно могу сказать — мотоцикла у меня нет. За все остальное не ручаюсь, — Заваркина улыбнулась, — вы все поймете про «слухообразование», когда завтра утром услышите, что Заваркина отжала дрессированную кошку у администрации города и их штатного зверолова и теперь обучает ее искусству шпионажа.
Девчонки рассмеялись. Дружеские отношения налаживались.
Глава десятая. Валлийский огонь
— Вась, как будет по-английски «Я хочу белого кота»?
— Я не хочу белого кота. Я хочу крысу.
Егор услышал ее голос и поднял голову.
Заваркина сама забирала своего сына из школы. Егор встречал ее у ворот и с каждым днем чувствовал себя всё глупее и глупее. К концу второй недели он вообразил себя влюбленной Катенькой, поджидающей семинариста.