Ребята расселись на пуфиках и креслах-мешках вокруг низкого столика, заваленного журналами, носками, конфетными фантиками и презервативами. Поверх всего это безобразия лежала коробка дорогих нардов. Кирилл привычным движением смахнул журналы и нарды на пол, а все остальное эвакуировал в угол комнаты, где уже пылилась старая гитара, и валялось потрепанное сомбреро.
Валентина Матвеевна утащила упирающуюся Вику. Вася вышел следом и, хитро улыбнувшись матери, закрыл за собой дверь.
— Ух ты! — восхитилась Сонька, открыв коробку с «уткинсами», — а это вкусно?
— Вкусно, — уверил ее Кирилл, который уже успел выхватить кекс-«мумию» и откусить от него половину.
— Очень подходит по стиля к твоему платью, — заметила Заваркина, кивнув на фарфор и обращаясь к Дженни. Та вежливо улыбнулась и принялась разливать чай.
— Так кто такой Валлиец? — прохрюкал Кирилл сквозь кекс-«тыкву».
— Валлиец — это легенда, — просто сказала Заваркина, присаживаясь рядом с Егором. Тот оторвался от кекса-«кота» и уставился на нее. В соседнем помещении тихонько мурлыкала ирландская флейта: видимо, кто-то в ажиотаже примерки выдернул из гнезда разъем наушников.
— Еще шесть-семь лет назад Валлиец был обычным, ничем не примечательным парнем, — Заваркина забралась с ногами на кресло, — сразу после университета он создал свое маленькое, но доходное предприятьице, что-то связанное с программными разработками и прочей черной магией. Вскоре он купил квартиру и хороший автомобиль и зажил припеваючи. Гулял по клубам и барам, слонялся со случайными девицами и дружками. Скоро ему это надоело и, как это водится у молодых людей, к двадцати пяти годам он страстно возжелал жениться.
Перебирал он кандидаток внимательно и вдумчиво. «Клубных» и «барных» отмел сразу, как бесперспективных. Будучи человеком практичным, умным и дотошным, он составил план обхода всех городских библиотек, музеев, галерей и других мест, где можно встретить достойную барышню, и методично обошел все обозначенные места. В библиотеке он встретил отчаявшихся девиц, у которых при виде его двухметрового туловища и светлых волос отвисала челюсть и загорался нездоровый огонь в глазах. В музеях дремали на бархатных стульях смотрительницы, а по галереям бродили нечесаные личности с татуировками хной. Валлиец тогда засомневался, женщины ли это вообще.
Потерпев поражение, он обратил свой требовательный взор на студенток. Вуз выбрал гуманитарный, опасаясь, что в техническом его ждет повторение истории с библиотекой. Но студентки, все как одна, оказались личностями незрелыми: то ли наше образование действительно прогнило, то ли у Валлийца была ошибка в алгоритме отбора.
— Дуры, — жаловался он своей университетской подруге Алисе, — все хотят денег.
— А ты своей тачке «морду» помни, — легкомысленно посоветовала та, — а когда спросят, чего не чинишь, ответь, что денег нет.
Наивный Валлиец так и сделал: поклонниц у него значительно поубавилось. Количество свиданий снизилось с пяти до одного в неделю. Когда он поинтересовался, зачем Алиса дала такой дурацкий совет, та ответила:
— Из ревности, — и захохотала как буйно помешанная.
С теми, кто выбирает себе спутника жизни умом, а не сердцем, обязательно происходит какой-нибудь курьез. Валлиец собирался было рассердиться на Алиску, но передумал. Та была чертовски привлекательна, в меру сообразительна и довольно самостоятельна. Конечно, она была слишком легкомысленна, чересчур много шутила, курила и употребляла алкоголь. Еще у Алиски была неблагополучная семья: родителей не было, брата только что убили, а сестра вышла замуж за гея и родила ребенка неизвестно от кого. Но Валлиец прикинул, что если вытащить девушку из такого окружения, очистить, как говориться, от очистков, то из нее может получиться вполне приличная жена.
Он собрался с духом, купил красивое кольцо (оно было бесподобно, своими глазами видела) и решил делать предложение, как только Алиса вернется из отпуска.
Но Алиса из отпуска не вернулась. Она закрутила роман с аборигеном, забеременела, вышла замуж и осталась жить в холодной северной стране.
Нельзя сказать, что Валлиец покорно воспринял это известие. Нет, он сопротивлялся. Летал к ней и произносил подготовленные в самолете душеспасительные монологи о любви к Отечеству и недопустимости легкомысленного отношения к жизни, чем доводил Алису до бешенства. Он был упорен, даже упрям, как настоящий валлиец. Но это не помогло. Алисе пришлось разорвать все связи с родными и скрыться от его приставаний где-то в горах. Адреса она никому не оставила.
Валлиец еще долго сокрушался по поводу краха своих надежд. Ему казалось, что его план был гениален. Старая подруга, проверенный человек, самое главное — не крокодил. То, что характер подкачал, так это исправить недолго.
Впрочем, рана его самолюбию была нанесена неглубокая: чувства задеты не были. Однако, идея о старой подруге, перевоспитываемой в жену, глубоко проросла ему в мозг. И он, недолго думая, подставил мужественное плечо своей давней любви, скромной домохозяйке, которая была на грани развода, имела ребенка и проблемы с законом. Была у нее кое-какая темная история, не страшная, но очень резонансная. По всем СМИ звон тогда стоял страшный.
Мечта Валлийца о спасении принцессы исполнялась. Он помог ей выпутаться, снял с нее обвинения — ничего серьезного ей и так не грозило, только легкое общественное порицание — и предложил руку и сердце. Барышня к тому времени уже развелась с мужем, Павлом Проценко, вы наверняка слышали это имя. Барышня осталась без средств и света в конце туннеля, поэтому на предложение Валлийца ответила согласием, с охотой и радостью. Однако, прошло два года и барышня поняла, что ее жених почти ничем не отличается от бывшего мужа: самолюбивый зануда, хоть и менее подлый. И барышня, собравшись с духом, заявила Валлийцу: «извини, Марио, твоя принцесса в другом замке», собрала вещи, забрала сына и ушла. Сейчас преподает в Школе Святого Иосаафа.
— Да ладно, — ожил завороженный Егор, — кто это?
Остальные тоже встрепенулись. Плавно льющийся рассказ Заваркиной загипнотизировал их.
— Не скажу, — хитро улыбнулась Заваркина, — если узнаете сами, посвящу вас в рыцари Пера и Скандала.
— Что же дальше было? — нетерпеливо спросила Соня и заерзала на кресле. Карьера журналиста ее не интересовала.
— Все бы ничего, но уходя, эта будущая училка в пылу ссоры обронила что-то вроде «Ты скучный, как могильный камень». Нечто подобное он слышал не раз, в основном, от легкомысленной дуры Алиски, поэтому не воспринимал эти слова всерьез. Мало ли что там плетет девка, которая залетела от первого встречного. Не ей советы по улучшению качества жизни давать.
Но когда в удушении скукой тебя обвиняет степенная домохозяйка, поневоле задумаешься. Валлиец задумался. Задумался крепко, как это случается с чересчур серьезными людьми. Мрачная меланхолия окутала все его естество, в этот раз на достаточно длительное время.
А потом у него случился нервный срыв. Очень методичный и продуманный нервный срыв. Он продал бизнес, подарил свою кошку, поменял роскошную студию в новом районе на крохотную однушку в центре и заперся там в надежде обрести новый смысл жизни. Иногда он выходил за выпивкой и подышать воздухом в соседний сквер. Там он и встретился с «Арагостой».
— О, это наши! — воскликнула Дженни, уплетая кекс-«паутинку». Она надела к платью черные кружевные перчатки и теперь, сама того не осознавая, держала чашку, оттопырив мизинец.
— Ага, всем знакомый цирк «Арагоста», — подтвердила Заваркина, — в тот судьбоносный день «лангусты» давали представление для детей. Дети, как обычно, были в восторге: их всегда до визга радует огненный поинг. Валлиец, глядя на циркачей, впервые ощутил то, что мистики называют «шелестом утренних звезд». Он ощутил, как что-то в его груди, что-то нежное и до сих пор дремавшее, аккуратно расправляет свои лепестки и потягивается. Это было настолько новое и необычное для него ощущение, что он не откладывая в долгий ящик нашел Сей Сеича и спросил, сколько будут стоить уроки поинга. Сей Сеич, бескорыстная душа, засмеялся и поведал что «Арагоста» живет на деньги Святого Иосаафа, которые позволяют им не только содержать небольшую труппу — оплачивать их поездки, костюмы и нехитрое оборудование — но и давать бесплатные уроки детям и немногочисленным взрослым. Валлиец прослезился и отдал все оставшиеся деньги цирковому кружку.