— Заваркина! — вопила радостная Зуля, — я никогда не делала ничего веселее!!!
— Чуть что — обращайся, — улыбнулась Аграфена Чайник и крутанулась в кресле. Кресло зацепило подлокотником стопку книг и обрушило ее на пол. Девушки лишь проводили ее взглядом: не пытаясь ее остановить и не кидаясь поднимать.
— А колледж этот и правда десять лет существует?
— Я его только что придумала.
— Как тебе не стыдно обманывать учеников? — притворно вздохнула Зуля.
— Я и не обманываю, — Заваркина скорчила хитрую рожицу, — давно надо было заявить о себе.
Зуля третий час перелистывала комментарии в блоге Святого Джозефа. Они сыпались весь день — исключительно анонимные — и за последний час активность возросла в разы. Самым распространенным был комментарий «Где и когда?». В ответ на него Зуля вставляла заготовленный ответ: «Обращайтесь к Тыквоголовому Джеку, Балерине, Курилке или Шоколадке».
— А эти четверо знают, что им делать?
— Они разбили всех предполагаемых участников на четыре группы, — ответила Заваркина, не отрываясь от монитора, — они встречаются в разных местах и пробираются в парк Святого Иосаафа. Последнюю группу заводит Шоколадка: ей достались десятиклассники. Их мало, у них ограничение по возрасту — не младше шестнадцати. Они заходят ровно в восемь. Яшка соорудил в манеже что-то вроде лаундж-зоны, прямо перед входом. Там уже будут сервирован пунш и «уткинсы».
— Ишь как все налажено! — тихо сказала Зуля и скорчила уморительную рожу, — я тоже хочу!
— Приходи. У меня остался один костюм Дьяволицы. Очень подойдет по стилю к твоему декольте.
Зуля смущенно улыбнулась, сняла грудь с клавиатуры и закурила.
— А ты с кем из них контакт наладила?
— С самым рыжим и длинным.
— Ой, Заваркина, собьешь с пути мальца.
— Ну а как же! Я несу людям хаос и разрушение.
— Везет тебе. Я несу людям чушь.
— И стараешься не расплескать, — произнесла Заваркина давно приевшуюся фразу и задумчиво уставилась в окно.
— Потому что хороша только полная чушь, — Зуля наставительно подняла в воздух указательный палец, — ты чего?
Заваркина встала, переступила через обрушившуюся стопку книг и выглянула в окно. Через дорогу ученики Святого Иосаафа высыпали из школы: закончились уроки у первой смены.
— Я думаю, твой сын вполне в состоянии пересечь улицу в сопровождении охранника, — заметила Зульфия.
— Я знаю, — ответила Заваркина. У кованых ворот маячила высокая фигура в темной куртке с капюшоном.
Анфиса достала телефон из кармана широких брюк а-ля Марлен Дитрих и набрала номер. Высокая фигура у ворот Святого Иосаафа скинула капюшон, обнаружив под ним рыжие волосы, собранные в хвост, и поднесла телефон к уху.
— Да, — сказал приятный голос в трубке.
— Я не приду, — тихо ответила Анфиса, — увидимся завтра. Я буду с рогами и хвостом.
— Идет, — было слышно, что он улыбается.
Заваркина метнулась к своему столу. Она достала из ящика мощный цейсовский бинокль и жестом позвала Зулю, изнывавшую от любопытства, к окну. Они оперлись локтями на подоконник и поделили бинокль: Зульфие досталось левый «глаз», Анфисе — правый.
Егор зачем-то повернулся к калитке — единственном выходе с территории Святого Иосаафа с этой стороны — и оперся плечом на противоположный каменный столб. Получилось, что его долговязая фигура перегородила выход по диагонали.
Слева к нему подошел Кирилл: маленький, коренастый, в тугой черной шапочке, в каких ходили полицейские оперативники и «четкие пацанчики» из Муравейника. Он остановился у калитки и закурил.
— На территории школы можно курить? — прошептала Зульфия.
— Ему можно. Он из любой ситуации вывернется.
— А это ваша Анастаклюсовка, она на бал не заявится?
— Еще как заявится, — заверила ее Заваркина, — это ее работа, и она хорошо ее делает.
От входа в школу брела фигура с портфелем. Приближаясь к калитке, человек все больше замедлял шаг. На территории школы никого не было. Первая смена быстро разбежалась, а вторая уже начала учиться.
Из школы вышли две девичьи фигурки и быстрым шагом двинулись к воротам. Одна была высокая и стройная, в коротеньком пальтишке, другая низенькая и полненькая, в черном большом пальто и шарфе в разноцветную полоску. Они догнали бредущую фигуру, но обгонять не спешили. Человек при их приближении принялся затравленно озираться.
— Это Яичкин, — догадалась Зульфия. Заваркина весело хрюкнула.
— Что они хотят с ним делать? — спросила Зуля с удивлением и страхом. Заваркина пожала плечами и не сказала ни слова.
— Привет, — добродушно сказал Егор подошедшему Яичкину. От этого добродушия тот еще больше втянул голову в плечи.
Неизвестно, что произошло бы дальше, если бы от школьного крыльца, спотыкаясь и поспешая, к ним не двинулась Анафема в распахнутом пальто. Четверка и Яичкин ждали ее, храня наэлектризованное молчание.
— Зрасти, Ангелина Фемистоклюсовна. Вам пройти? — поинтересовался Егор противным елейным голосом.
— Отойди, Боряз, — Анафема грубо отпихнула его. Егор, не сопротивляясь, вывалился из калитки.
Яичкин, молча и быстро, просочился с территории школы на волю и сел в свой «фольксваген».
— Вы у меня попляшете, — Анафема повернулась к каждому и погрозила перед лицом узловатым пальцем.
— Да бросьте, никто на этот бал не пойдет, — зевнул Егор, — и мы не пойдем. Правда, ребят?
— Да, — невозмутимо сказала Сонька, глядя Анафеме в лицо.
— Ага, — усмехнулся Кирилл.
Дженни ограничилась кивком. Анафема, ни на секунду им не поверив, пошла прочь от ворот.
Егор, глядя ей вслед исподлобья, набрал номер.
— Анафема пообещала нас проклясть, — сообщил он.
— Это она может, — отозвалась Заваркина из трубки, — она будет начеку. Не облажайтесь.
— Все будет сделано в лучшем виде, — разулыбался Егор, развернулся и «отдал честь» верхним этажам универмага. После чего нажал «отбой».
— Ты смотри, как разговор с Анфисой Палной возбуждает нашего героя-любовника, — ехидно пропел Кирилл.
— Ты что не видишь, что она тебя просто использует! — крикнула Дженни в сердцах.
Егор, Кирилл и Соня ошеломленно уставился на нее.
— А тебе-то что? — зло спросил Егор, — какое тебе дело до того использует она меня или нет?
Дженни поперхнулась словами. Она хотела выразить свои чувства прямо здесь и сейчас, но ей не хватало словарного запаса и смелости.
— Она твой друг и беспокоится за тебя, — пришла на помощь Соня. Она положила руку на плечо Дженни, которая обмякла, опустила плечи и уставилась на носки своих ботинок, пытаясь сдержать слезы.
— Очень дипломатичная речь, — сказал Кирилл, пытаясь казаться сочувствующим.
— Ты-то хоть помолчи, — резко оборвала его Соня.
— Не ругайтесь, — тихо сказала Дженни. Она подняла на Егора извиняющиеся влажные глаза.
Егор скривился, будто его ударили в бок, развернулся и быстрым шагом пошел прочь
Глава двенадцатая. Бал!
Последняя группа, которую вела Дженни, продиралась сквозь парковые кусты.
— Здесь очень темно! — возмутилась девчонка-десятиклассница. На ней был замысловатый костюм: длинное платье с кринолином и ветвистые рога. Рога цеплялись за ветки деревьев, что затрудняло передвижение затейницы по парку.
— Сейчас будет светло! — пообещала Дженни в предвкушении. Она уже видела, каким красивым стал манеж.
И действительно, как только они выбрались из кустов, их взору предстала дорожка. Она была освещена инсталляциями из плетеных комочков с лампочкой внутри и обычных светильников, на которые были накинуты разрисованные под привидение простыни. Такие же светильники были натыканы то тут, то там по близлежащим парковым площадям. Но самые внушительные изменения претерпел сам манеж. Он уже не напоминал полуразвалившуюся пластиковую коробку, поросшую травой. Скорее, он был похож на старый замок: замшелый снаружи, но приветливо светящийся праздничными огнями изнутри. Вход, убранный черно-оранжевой тканью, застенчиво шелестел, словно предлагая присоединиться к таинственному и неизведанному. По периметру были расставлены вырезанные тыквы, светящиеся мягким электрическим светом. Каких тут только не было! Были рожи и зловещие, и веселые, и ехидные, и устрашающие. Одной тыкве и вовсе стало плохо: ее «стошнило» семечками.