Сонька ткнула его в бок.
Мелодия стукнула последним барабаном и оборвалась. Ученики зааплодировали. Дьяволицы сделали балетный поклон и легко убежали за кулисы.
— Мемеме, — Соня спародировала упорхнувших Дьяволиц. Она отклячила зад и широко расставила ноги.
— Чего ты сама отказалась танцевать? — спросила Дженни с улыбкой. Настроение у нее было прекрасным.
— Не знаю, — буркнула та в ответ и обернулась к пуншу.
Ученики рассыпались по залу. Многие уже отхватили себе по большому бокалу черного Иосаафовского пунша и теперь бродили, разглядывая убранство.
— Этот манеж казался таким большим, — заметил Кирилл.
— Это из-за сцены, — пробормотала Соня сквозь пирожное в форме надгробия, — вкусно, блин. Им бы этим на жизнь зарабатывать.
Ребята дружно посмотрели на сцену. Она была воздвигнута из пластика и обильно украшена противопожарными тыквами: в каждой из них светилась электрическая лампочка. На сцене стояли инструменты.
— Вы не знаете, когда выйдут «Диско эт зе Криско»? — нетерпеливо спросила подошедшая Алина Медведь, — вы же общаетесь с этой… как ее? Чайник?
— Надеюсь, они успеют отыграть до того, как придет Анафема и разгонит нас всех, — беззаботно заметила Соня. Она ела уже третье пироженое и приглядывалась ко второму бокалу пунша.
— Привет, дети, — прохрипел кто-то сзади.
Дети обернулись и увидели горбуна — в коричневой хламиде с капюшоном, накладным горбом и скрюченными пальцами — он шел, приволакивая ногу и гримасничая.
— Здравствуйте, Алексей Владимирович, — пролепетала Алина, опешив, — вас тоже пригласили?
— А то, — подмигнул физрук, — какой праздник без меня?
— У вас отличное чувство юмора, — сообщил ему Егор. Девчонки одобрительно закивали.
— Этого не отнять, — согласился тот, — я — за пуншем.
И он отошел от них, своей кошмарной походкой, держа покалеченные руки на весу перед собой, ни на секунду не выходя из образа.
— Молодец мужик, — восхитился Егор.
Дженни открыла было рот, но Алина Медведь завизжала, как психопатка. На сцену высыпали музыканты. Они были одеты в вампирские плащи и солнечные очки. На барабанщике была резиновая маска зеленого монстра. Студенты ломанулись к сцене. Свет в зале погас, но ярко-ярко засветились тыквы. Откуда-то раздался зловещий вой. Яркими всполохами занервничал стробоскоп, к которому присоединились фотовспышки.
— Привет, — сказал в микрофон Крис, солист, на рычащем, немного тягучем английском, который используют в южных штатах Америки, — мы рады снова приехать в ваш чудесный город и на ваш чудесный бал.
Зал заревел. Аудитория в сто двадцать учеников Святого Иосаафа произвела такой чудовищный шум, что Заваркина, все еще стоящая за кулисами, забеспокоилась, как бы Анафема, этим вечером несущая вахту в школе, не прибежала в парк раньше времени.
— Поехали! — сказал Крис и ударил по гитарным струнам, — It's almost Halloween!
— Крис, ай лав ю! — вопила Алина Медведь.
— Восемь тридцать, полет нормальный, — сообщил физрук Заваркиной, заглянув за кулису. Та кивнула и, обернувшись, велела балеринам убираться из манежа. Те поспешили выполнить приказ.
Зал вопил и подпрыгивал. Группа выливала им в уши свои лучшие песни, не давая ни продохнуть, ни подумать.
За кулисы заглянул Кирилл.
— Можно к тебе? — спросил он и, не дожидаясь ответа, просочился в маленький темный закуток, завешенный тканью и заставленный чем-то непонятным. Например, сразу за шторой стояла больничная каталка, на которой лежало что-то напоминающее человеческое тело.
— Ты чего не в зале? — спросила Заваркина.
— Я люблю музычку потяжелее, — ответил Кирилл, выхватывая цепким взглядом элементы театрального реквизита, — как думаешь, когда Анафема явится?
— По моим подсчетам она уже здесь, — Заваркина глянула на часы, — прошло сорок минут от начала концерта, осталось двадцать. Наверняка, она уже услышала грохот и прискакала. Я стою здесь, потому что это единственный путь на сцену. Она не сможет прервать концерт.
— А что будет дальше, когда концерт кончится? — спросил Кирилл, аккуратно приподнимая простыню на каталке.
— Увидишь, — лукаво пообещала Заваркина и шлепнула его по руке, — еще пунша хочешь?
Кирилл кивнул.
— Найди своих и скажи, чтоб после концерта шли сюда, — велела Заваркина, наливая черный пунш из бутыли в пластиковые стаканы. Он был значительно крепче того, что был налит в общую чашу.
— Boys and girls of every age wouldn't you like to see something strange? — запел Крис. Эти строки принадлежали песне «Halloween», которая закрывала концерт.
Студенты завизжали, захлопали и принялись подпевать. Слова знали почти все.
— Some with us and you will see this, our town of Halloween!
— Ангелина Фемистоклюсовна пришла, — сообщил Алексей Владимирович, появляясь за кулисами. Он снял свой горб, шел ровно и держал спину прямо.
— Тогда вам лучше уйти, — сказала Заваркина и посторонилась. Кирилл увидел за ее спиной запасной выход.
— С ней кое-кто из Попечительского совета, — сказал физрук.
— Тогда поспешим, — Анфиса подала ему подарочный пакет с надпись «Бал Святого Джозефа», — не мешкайте.
Физрук помедлил минуту, словно решая, достойно ли вот так сбежать.
— Торопитесь, — сказала ему Заваркина уверенно. Алексей Владимирович взял пакет и скрылся в темноте.
«Диско эт зе Криско» прощались с залом под крики, аплодисменты и разочарованное мычание: ученики жаждали еще музыки.
— Анафема тут, — простонала запыхавшаяся Соня. Она потеряла хвост и уши где-то на танцполе.
— Какой план? — спросил Егор. Пиджак от своего наряда он держал в руках, а рубашку расстегнул, обнажив сливочную кожу и кубики пресса.
— Что делать-то? — запаниковала Дженни. Она не обронила в толпе ни единой блестки, даже маска была при ней.
— На очереди театральные, — ответила Заваркина спокойно, — вы оставайтесь здесь, смотрите, что будет и приглядывайте за этим выходом. Мне нужно вывести музыкантов. После того, как насмотритесь, выходите и тихо отправляйтесь на чердак.
Она достала из-за пояса своей ужасной юбки мобильный, ткнула пальцем в дисплей, сказала «Нина, твой выход» и нажала отбой. Как только она скрылась в темноте, из зала выбежал белобрысый дьяволенок, с хохотом шлепнул Соню по попе (та вскрикнула «Ой!») и, прилагая усилия, выкатил в зал каталку с лежащим на нем телом. Сам он при этом в зал не ушел, а убежал в темноту вслед за Заваркиной.
— Это ведь был Вася? — спросила Соня, потирая шлепнутое место.
— Это был Вася, — убежденно сказал Кирилл, осторожно выглядывая в зал.
В зале раздавались огорченные стенания. Никто не видел, где скрылась группа, потому как во время последнего аккорда «Halloween» на сцене погас свет и заработал стробоскоп. Исполнители скрылись мгновенно, техники сработали быстро — не прошло и трех минут как группа «Диско эт зе Криско» попала в заботливые руки Ирмы Страуме и уехала дальше по своим делам. Была ли у них в тот вечер разгульная «афтепати» или они, усталые, тихо заняли номера в уютнейшей гостинице города — этого никому из присутствующих на Бале Святого Джозефа не довелось узнать.
— История, леденящая кровь, — вдруг завопил кто-то. Страбоскоп выключился и и круг красноватого света упал в центр зала, на жуткую каталку. Стенания по поводу ухода группы утихли. Даже Алина Медведь, которая чуть не плакала, упустив Криса, затихла.
— Что здесь происходит? — строго спросила Анафема, выходя из темноты в круг света.
— Живому человеку сделали аутопсию, — снова завопил кто-то, а тело с каталки поднялось и схватило Анафему поперек туловища. Она завопила и принялась отбиваться. В толпе раздались смешки, которые тут же сменялись воплями: от стены отделились люди-тени — в черных балахонах с капюшонами — и люди-скелеты — в облегающих костюмах с нарисованными косточками — и принялись теснить толпу к выходу. Они щипали девушек, отчего те вскрикивали, и касались холодными руками парней, но заинтригованные студенты не сопротивлялись и покорно шли на улицу.