Раздались сдержанные аплодисменты, и на сцену вышла Ангелина Фемистоклюсовна. Из-за мудреного имени-отчества и крутой нрав ребята прозвали ее Анафемой. На протяжении речи директрисы, Анафема кружила по залу, высматривая нарушителей, и то и дело взгляд ее падал на четырех друзей. Они шептались очень тихо, но она все равно приметила их и строго нахмурила бровь.
— Тихо, Анафема на нас уставилась, — прошипел Егор, толкнув Дженни в бок.
Ангелина Фемистоклюсовна к первому сентября обязательно готовила проникновенную речь, которая определяла направление воспитательной работы на целый год. В нагрузку она приглашала какого-нибудь замечательного, на ее взгляд, лектора. Кирилл изрядно поднаторел в угадывании грядущей муки и сейчас даже оторвался от своих графиков и уставился на Анафему в предвкушении.
— Здравствуйте, детки, — начала завуч по воспитательной работе, — сегодня у нас с вами необычный гость. Я уверена, вам будет интересно его послушать. Это режиссер Владимир Яичкин.
— Это еще кто? — спросил Кирилл озадаченно.
В проеме двери, высокой, двустворчатой и резной, нарисовался лысеющий молодой мужчина, в серой безразмерной майке с синим кружком. На кружке было выдавлено желтое слово «nerd». Он был одет в джинсы и почему-то начищенные до ослепительного блеска туфли. На носу его сидели очки без оправы, а лицо хранило брезгливое выражение.
— Лошок какой-то, — ответил Егор с ноткой отвращения.
Для гостя на сцене был поставлен стул и опущен микрофон. Взойдя на сцену, он уселся, но внимание к себе привлекать не спешил. Он сидел молча, не шевелясь и не кашляя, и разглядывал учеников.
— Кем он себя воображает? — Соня брезгливо разглядывала пришельца, — Воландом?
— Ого! — Кирилл хрюкнул от удовольствия, — кто-то осилил летний список, обязательный к прочтению?
— Да, если хочешь знать, — сердито отозвалась Соня. Ей казалось, что Курилка считает ее дурочкой.
— Не рычи, — примирительно отозвался Кирилл и больно шлепнул Соню по спине.
— Здравствуйте, меня зовут Владимир Яичкин, — произнес мужчина со сцены, снисходительно улыбаясь, — но вы, наверно, обо мне уже слышали.
— Да с чего бы? — довольно громко спросила Соня. Дженни толкнула ее в бок.
Мужчина не услышал ее бестактного выкрика или услышал, но не смутился.
— Я создал и возглавляю культурно-исторический проект «Под землей». Вы спросите, почему он так называется?
— Да, нам очень интересно, — пробормотала Соня, уклоняясь от очередного тычка Дженнифер, — расскажите скорее!
— О, опять сектанты! — оживился Егор, — про культурку петь начнет.
— Сейчас мы его задокументируем, — обрадовался Кирилл.
Избегая сурового взгляда Анафемы, который остановился на выкрикивающей Соне, одним движением пальца он включил камеру на планшете. После он аккуратно прислонил компьютер к спинке впереди стоящего кресла.
— Признайся, тебе просто нравится забавляться со своей новой игрушкой, — тихо и с улыбкой спросила Соня.
Кирилл неопределенно покачал головой.
— Моей основной целью является культурное просвещение молодежи города и нравственная борьба с деструктивными силами, разрушающими устои и традиции русского общества. Наша цель — показать, как через средства массовой информации можно обречь народ на вымирание.
Режиссер обвел аудиторию торжествующим взглядом. Школьники ответили ему молчанием.
— Что за бред? — нахмурилась Соня.
Анафема тихонько кралась по сцене позади оратора. Она, стараясь казаться незаметной, продвигалась к заднику сцены, словно мультяшная саблезубая белка. Дойдя до шторки, она неуклюже подпрыгнула, дернула за свисавшее кольцо и с силой опустила белый проекторный экран.
Егор покатывался со смеху, глядя на нее.
— Я продемонстрирую вам часть мультфильма, пропагандирующего убийства и насилие, — Яичкин обернулся к Анафеме и, убедившись, что все приготовления совершены, кивнул кому-то на задних рядах.
«Кем-то» оказалась Катя Избушкина, отличница, местная гордость, тихая и забитая девочка, которая по кивку ткнула худеньким пальчиком в ноутбук и включила…
— Шрек?! — брезгливо-удивленно воскликнула Соня, — это же каким повернутым извращенцем надо быть, чтобы в Шреке усмотреть насилие?
— Ой, мультики-насильники! — притворно радостно воскликнул Егор на весь зал.
Дженни, Соня и Кирилл хрюкнули в вороты форменных жилеток. Кое-где раздались смешки. Анафема со сцены вытянула шею в поисках крикуна.
— Да, именно мультики, — не растерялся Яичкин, когда отрывок закончился. Он указательным пальцем поправил очки. — Именно в таких безобидных вещах и спрятан нравственный заряд, который призван подорвать дух нашей нации…
— Что он несет? — обреченно произнес Кирилл, — он вообще понимает, с кем говорит?
— В смысле? — спросила Дженни.
— В смысле, когда этот чел произнес «нравственный заряд» вон тот второклассник засунул палец в нос.
— Я тоже уже полчаса борюсь с этим желанием, — прошептала Дженни.
— А пятиклассники самолетики делают, — завистливо заметила Соня.
— Хочешь, я тебе тоже самолетик сделаю? — спросил Егор и, не дожидаясь ответа, выдрал из еще абсолютно чистой тетради листок.
— И мне дай! — разохотился Кирилл.
— Из своей вырви!
— Да что ты жмешься? Ты все равно писать ничего не будешь!
Егор пожал плечами и, не заботясь о производимом шуме, вырвал еще один двойной листок. Анна Фемистоклюсовна, уже спустившаяся со сцены, кинула в их сторону предостерегающий взгляд. Егор ей улыбнулся. Та отвернулась.
— На нее не действуют твои чары, — ляпнула Соня, — она уже вышла даже из того возраста, когда училки интересуют старшеклассниками с фарфоровыми жвалами.
— Не бывает такого возраста, — самоуверенно заявил Егор и принялся складывать самолетик на коленке, прикусив кончик языка.
На проекторном экране сменилась сцена и снова появилась огромная зеленая рожа людоеда Шрека. Малышня захлопала в ладоши.
— Ой, что сейчас будет! — прошептала Соня и прикрыла глаза ладонью.
На экране принцесса Фиона затянула высокую ноту и на дереве лопнула птичка, ей подпевавшая.
— Видите! — торжествующе вскричал Яичкин, указывая пальцем в экран, — она убила птичку! В этом мультипликационном фильме показаны тридцать восемь убийств! Главные герои легко убивают лесных жителей ради развлечения! И этот фильм стал бестселлером!
— О, Боже! — вдруг завопил Егор, — мы должны немедленно что-то с этим сделать!
Он подскочил на ноги, и ринулся было в сторону сцены, но Соня вцепилась в пояс его брюк.
— Не сейчас, — прошипела она, уперевшись ногами в ряд стоящих впереди кресел. Егор был слишком сильным.
— Мерзкая пряжка, — простонал Егор и схватился за живот. Огромная пряжка ремня в виде падающей звезды впилась ему в кожу.
— И мерзкая Сонька, — улыбнулась Дженни.
— Не время, — снова зашипела Соня, усаживая его на место, — пусть договорит! Он должен сам договориться до… до…
— Абсурда, — подсказал Кирилл.
— Именно!
Анафема направлялась к ним так решительно, что ребята едва успели принять вид примерных учеников. Егор потирал поврежденный пряжкой живот, а Кирилл давился смехом. Анафема бросила на них уничтожающий взгляд и встала рядом, как цербер.
— Молодец тот, кто не смеется, — режиссер невозмутимо продолжал, — вам, юной поросли, необходимо сопротивляться пагубному воздействию на ваши умы. Вас ждет противостояние. Прокрутите, пожалуйста, еще раз момент убийства птички!
— Вы должны быть готовы к информационной войне!!! — заорал вдруг режиссер, воздев руки к небесам.
Восьмиклассницы испуганно вскрикнули, а какой-то малыш испуганно заревел. Ангелина Фемистоклюсовна устремилась к нему. Со стороны десятых классов тоже донесся возмущенный ропоток.