— Хочешь чего-нибудь выпить? Может, коктейль?
— Скотч со льдом, — сказала Анфиса подскочившему официанту и положила подбородок на скрещенные руки.
— Колдырев не выжил, — сообщил господин Боряз, — через два часа после доставки в больницу у него развился отек легких, и он умер.
Заваркина промолчала и отхлебнула тихо материализовавшийся перед ней скотч.
— Тебя начнут преследовать, — продолжил господин Боряз, — скорее всего, это будет уголовное дело. Но ты ведь и так знала, что за инфаркт вице-губернатора ты ответишь.
Заваркина по-прежнему молчала, глядя в стол.
— Ты укусила руку, которая тебя кормит.
— Я злая и невоспитанная дворняга, я помню, — раздраженно отозвалась Заваркина.
— Я не хотел тебя обидеть, — мягко улыбнулся господин Боряз и накрыл ее руку своей.
— Вы про Объединенную компанию слышали?
Господин Боряз кивнул.
— Эту должность обещали мне, — сказала Заваркина.
— Ты не была бы счастлива, ведя придворную хронику мэрии, — ухмыльнулся господин Боряз.
— Да не в ней дело!
Заваркина снова замолчала.
— А в чем?
— В том, что таких, как я, не пускают на вершину, — сказала Заваркина, — я выродок…
Заваркина странно хлюпнула носом. Господин Боряз подвинулся к ней и легонько обнял. Он погладил ее по стриженой голове, приговаривая «ну-ну, перестань».
— Ты преувеличиваешь, — возразил господин Боряз, когда она немного успокоилась.
— Я встречаюсь с вашим сыном, — сказала она, отстранившись и вытерев лицо салфеткой, — что вам больше не по нутру: то, что я — детдомовская или то, что мне за тридцать?
— К чему ты клонишь? — не понял господин Боряз.
— Ответьте, — потребовала Заваркина.
— Меня больше всего беспокоит твоя… кхм…твоя эксцентричность.
Заваркина скривилась, как будто ее заставили укусить луковицу.
— Ты слишком сосредоточена на том, как тебя воспринимают, — спросил господин Боряз, — какая тебе разница? У тебя талант…
— Нет у меня никакого таланта, — скривилась Заваркина, — я знала, что вы не поймете.
Господин Боряз оставил этот бесполезный разговор. Ему показалось вдруг, что он ведет беседу с обиженным, взъерошенным подростком, которому юношеский максимализм не дает трезво смотреть на мир.
— Мой сын любит тебя.
— Ваш сын летом уедет в чудесную благополучную страну и забудет обо мне максимум через год, — с горьким сарказмом откликнулась Заваркина, — а когда он начнет адекватно соображать, сделайте милость, отдайте ему вот это.
Она схватила бумажную салфетку и начеркала на ней какие-то символы.
— Обещаю, — кивнул господин Боряз и, сложив салфетку вчетверо, спрятал во внутренний карман пиджака.
Заваркина залпом допила алкоголь. Господин Боряз протянул ей ладонь для рукопожатия, но Анфиса посмотрела на него, тепло улыбнулась и крепко обняла.
— Спасибо вам, — сказала она, быстро поднялась и выбежала из кафе, словно боялась снова поддаться чувствам.
Господин Боряз высунулся из-за портьеры и посмотрел ей вслед. Анфиса быстрым шагом вышла в стеклянные двери универмага и растворилась, словно призрак, в апрельских сумерках.
Глава девятнадцатая. Один ужасный день Зульфии
— Мы не будем ничего комментировать, — говорил толстый одышливый глава следственного комитета, — мы не заинтересованы в освещении.
— Вы уверены? — спросила Зульфия участливо, — мне показалось, что посодействовать в освещении — это единственное, что вы можете.
— Вы не язвите, милая барышня, не язвите, — глава вытер лоб платком.
Они сидели друг напротив друга вот уже три часа. Их разделял пошлый офисный стол, уставленный какой-то сувенирной мишурой и пластмассовой канцелярией. Их разговор вертелся вокруг разных тем — от рыбалки до вышивания — но неизменно сводился к одному и тому же вопросу: как Анфиса Заваркина раздобыла информацию о томографах? Верить в то, что она записала на заседании судебное заключение, он верить отказывался.
— Как она могла все это запомнить и записать? — усмехался глава.
— Вы слыхали о диктофонах? — вежливо интересовалась Зульфия.
Глава кидал на нее полный ненависти взгляд и снова заговаривал о выпечке и методе розжига каминов. Зульфия же хранила на лице маску вежливого участия и терпела, и терпела, и терпела новые витки этого бесполезного разговора.
— Зуля, — вдруг заговорил глава с отчаянием в голосе, — мы же с вами давно знакомы. Сейчас полетят головы с плеч. Много невинных голов, если вы сейчас не расскажете, откуда эта… журналистка взяла информацию.
Зуле вдруг страшно захотелось спросить, есть ли в этом здании хоть одна невинная голова, но усилием воли сдержалась. Ей даже пришлось больно укусить себя за язык.
— Казимир Апполинарьевич, — также тепло заговорила она, — я понятия не имею, из какого источника она черпает информацию.
— Черпала, — поправил ее глава, — Анфиса Заваркина пропала позапрошлой ночью.
Зульфия крякнула и ошеломленно замолчала. Ее мозг заработал с бешеной скоростью. Первой проскочила мысль, что как хорошо, что Анфиса не открыла ей своих тайн. Вторая мысль — эмоции оставить на потом! Третью мысль Зуля просто не смогла удержать в голове.
— А где Вася? — воскликнула она, вскакивая и опрокидывая стул, — ее сын! Вася!
— Василий Заваркин, 2005 года рождения, покинул страну той же ночью в сопровождении своего единственного живого родственника Элис Йоргесен.
— Единственного живого? — заорала Зульфия и напрыгнула на стол, отделявший ее от главы следственного комитета. Тот отпрянул, а Зуля, схватив какую-то статуэтку, заметалась по кабинету.
Видя ее смятение, глава оставил допрос. Он поймал ее, усадил в кресло, отобрал свою недавно выигранную награду за вышивание крестиком на скорость и налил стакан воды. Зуля посмотрела на воду, будто не узнавая ее, потом на главу, после чего решительно встала и распрощалась.
— Подумайте, — только и успел крикнуть глава ей вслед.
— О чем тут думать? — буркнула Зуля, — все уже сделано.
Она действительно сделала это. В тот же день, после ухода Заваркиной, оставшись один на один с текстом, она решительной рукой подписала его в печать. После чего она послала в «Последнюю правду» короткий e-mail, в котором говорилось, что она согласна взяться за предлагаемую ими работу, но просит две недели на приведение дел в порядок. Она была уверена, что после публикации ее вышвырнут из «Благой вести». К счастью, «Последняя правда» не стала тянуть время и ответила таким же коротким радостным письмом.
В редакции «Благой вести» Зульфию ждал неприятный сюрприз: Тот-Что-Спит-В-Гробу. Он вертелся в кресле Заваркиной и оглядывал помещение с хозяйским видом. Впустивший его Коля притаился в углу, делая вид, что готовит себе кофе.
— Что вам здесь надо? — раздраженно спросила Зульфия.
— Я к вам, — он встал ей навстречу и даже развел руки, будто для объятий. Зульфия опасаясь того, что он и правда полезет обниматься, быстро уселась за свой стол. Тот-Кто-Спит-В-Гробу остался стоять.
— Ну что ж, — начал он, — у меня к вам деловое предложение. Мы открываем…
Зуля не слушала его. Она вдруг посмотрела на кресло Заваркиной и представила ее, сидящую в нем, настолько четко, что сама испугалась. Анфиса, чуть более коротко стриженая, чем была два дня назад, восседала в кресле, наполовину спрятавшись за монитором, и ухмылялась, как в старые добрые времена.
Дальше Зуля представила, как Анфиса встала бы, подошла бы к Тому-Кто-Спит-В-Гробу и остановилась бы за его плечом.
— Они устроят тебе два прогула и три опоздания, — сказала бы она насмешливо, — потом щелкнут на корпоративе после рюмашки, фото подфотошопят и, воспользовавшись им, как компроматом, выкинут на улицу с репутацией профнепригодной алкоголички. Ты готова рискнуть?