– Но я действительно думаю, что она тебе понравится.
– Где же я слышал это раньше? – ответил я, задумчиво почесав подбородок.
После того, как пренебрежительно махнула рукой на меня, мама сказала:
– Да ладно, по крайней мере, позволь мне представить тебя ей, прежде чем ты полностью спишешь её со счетов.
– Хорошо.
Обед подавали в «Лавровом домике», который находился в полумиле от «Осинового домика». Моя семья вместе с сотрудниками Секретной службы начала спускаться по тропинке на легендарных Гольф-картах Кэмп-Дэвида. Стоял прекрасный поздний мартовский вечер с не по сезону тёплой для Мэриленда температурой.
Как только вошли внутрь, мы выстроились в линию чтобы приветствовать наших гостей. Конечно, мама посадила меня рядом с собой, чтобы наблюдать за моим состоянием. Обменявшись рукопожатием с премьер-министром и его женой, я оглянулся и увидел профиль великолепной рыжей женщины.
Я быстро вгляделся, потому что подумал, что это Изабелла, но, когда женщина повернулась ко мне лицом, увидел, что это не так. Хотя она была очень красива, не говоря уже о том, что прекрасно сложена, я не мог не сравнивать её с другой рыжей в моей жизни. Из сравнений никогда не получалось ничего хорошего, что-то или кто-то всегда оказывался не на высоте.
Прежде чем я успел пожать ей руку, мама повернулась ко мне.
– Торн, это Пиппа, племянница премьер-министра.
– Приятно познакомиться, – ответил я с тёплой улыбкой.
Пиппа ответила мне улыбкой.
– Я тоже рада с вами познакомиться.
Моя мать посмотрела на нас, прежде чем продолжить.
– Пиппа изучала историю искусств в Кембридже. Она работает в Институте Смитсона.
И вот оно: демонстрация того, что моя мать понятия не имела, как правильно выполнить установку, когда дело касалось меня. Могу поспорить, что у нас с милой Пиппой не было абсолютно ничего общего. В то время как я ценил литературу и театр, я совершенно не получал удовольствия от искусства.
– Как интересно, – сказал я с большим энтузиазмом, чем чувствовал.
К счастью, нам пришлось приветствовать и других гостей, так что Пиппа пошла встречать Баррета и Эддисон. Меня не удивило, что за обедом она оказалась справа от меня.
– Ты счастлив, что вернулся домой с флота? – спросила она.
– Вообще-то я был в сухопутных войсках, и нет, я действительно скучаю по жизни там.
Она нахмурилась.
– Ты скучаешь по месту далеко от дома, где есть только самое необходимое?
Ладно, очевидно, Пиппа никогда не будет одной из тех, кого я мог бы взять в поход. Она была слишком шикарной для этого.
– Да, я скучаю по грубости. Я скучаю по своим людям, по их способности помочь нуждающимся.
– Очень мило, – задумчиво произнесла Пиппа.
Вот и вся глубина нашего разговора. Хотя у неё были такие же тёмно-рыжие волосы, как у Изабеллы, в ней не было такого же огня. Мы продолжали вести обычную вежливую беседу, которую обычно ведут на званом обеде, но романтической искры не было. Как я и предполагал, здесь не было абсолютно никакой химии. Мама снова провалилась.
Прежде чем было подано основное блюдо, я поднял глаза и увидел, что Баррет пристально смотрит на меня. Когда он поднял брови, я покачал головой. Он казался слегка разочарованным тем, что с Пиппой ничего не происходит. Я был уверен, что это разочарует мою мать, и знал, что отношения между сыном президента и племянницей премьер-министра стали бы отличной дипломатической историей любви на шестой странице, но, к сожалению, этого просто не произойдёт. В каком-то смысле мне хотелось устроить фейерверк с Пиппой, чтобы отвлечься от мыслей об Изабелле.
Поедая йоркширский пудинг, приготовленный в честь премьер-министра, я невольно представлял себе, каково это – быть рядом с ней. Как бы умна она ни была, я знал, что она может постоять за себя во время разговора. Изабелла привела бы моих родителей в восторг от того, как хорошо она умеет завести толпу.
Особенно мне нравилось представлять, как она будет выглядеть в облегающем коктейльном платье, которое хорошо подчёркивало грудь, в которой я так разбирался. Господи, я должен был перестать думать об Изабелле в таком ключе. Держу пари на хорошие деньги, что она не будет проводить вечер пятницы, фантазируя обо мне. Если и так, то скорее всего речь шла бы о нанесении телесных повреждений, а не о сексуальном насилии.
Нет, когда дело касалось Изабеллы, я был совершенно и полностью подставлен, и не в хорошем смысле.
Глава 13
Изабелла
После встречи за ужином с Холливелом я поклялась никогда больше не вредить Торну. Было что-то такое в том, как его лицо приобрело цвет белой льняной скатерти, что заставило меня осознать свою ошибку. Я никак не могла предвидеть, что у него будет такая реакция. Позже узнала, что в тот день он объедался протеиновыми батончиками, битком набитыми клетчаткой, что в конечном итоге привело к смертельной комбинации.
Хотя я действительно чувствовала себя ужасно из-за того, что случилось с Торном, не могла отрицать, как хорошо было завоевать Холливела и спасти вечер. Слышать, как Мюррей хвалит мои доблестные усилия, было музыкой для моих ушей, и даже Торн похвалил меня за то, что я сумела подняться на этот уровень.
Конечно, все эти возвышенные слова звучали немного пустовато. Это было всё равно что жульничать, чтобы выиграть гонку, в этой победе не было настоящей чести. Я устранила своего конкурента слабительным для собак. Какая бы мораль и этика, как мне казалось, у меня ни была, она полностью вылетела в трубу. Даже Мила не стала подвергать сомнению мою антисаботажную позицию после того, как услышала о крайней реакции Торна. Поскольку она изначально подначивала меня, я думаю, что в какой-то степени она чувствовала себя соучастницей.
В конце концов, я так расстроилась из-за провала со слабительным, что в воскресенье утром сбежала с работы, чтобы пойти в церковь. Я была почти уверена, что мне ещё долго придётся посещать службы, чтобы искупить то, что сделала. Когда увидела табличку «добровольная помощь», то с радостью предложила свои услуги.
Уже прошла неделя, и всё немного вернулось в норму. Другими словами, Торн вёл себя как обычный мудак, и я неохотно с этим мирилась. Несмотря на то, что я полностью раскаивалась в своих действиях со слабительными, это не полностью остановило меня от того, чтобы не грубить ему. Я мысленно доказывала себе, что никто не может серьёзно заболеть от сарказма.
Я упорно работала весь день, когда поняла, что мне отчаянно нужны некоторые документы от Торна, чтобы закончить проект, поэтому спустилась в его офис.
– Элис, мне нужны файлы Пендански от мистера Каллагана.
– Боюсь, он ещё не закончил их.
Внутренне я зарычала от разочарования.
– Он у себя?
Алиса покачала головой.
– Нет. Он вырубился в спальне. – Она посмотрела на свои руки. – Я боялась разбудить его.
Да, я была в этом уверена. Торн был придурком по отношению ко мне, но Элис тоже время от времени навлекала на себя его гнев. В то время как я много раз говорила ему, чтобы он отвалил, Элис была слишком мила, чтобы отчитать его.
Низкий рык вырвался из моего горла.
– Не волнуйся. Я разбужу его. – Забрав у неё папку, протопала по коридору в кабинет, который был отведён под официальную спальню. Когда я впервые попала туда, то была потрясена, обнаружив секретную комнату вдали от любопытных глаз. Официально именно там аналитики принимали частные звонки. Неофициально, там был хороший, удобный диван и надувные матрасы под некоторыми столами. Я пришла к пониманию, что, когда вы работаете по тринадцать-четырнадцать часов в день, вы иногда решаете поесть за своим столом и вздремнуть во время обеда.