Распахнув дверь, я оглядела комнату в поисках Торна. Когда не увидела его на диване, начала заглядывать под столы и, наконец, нашла его в дальнем конце комнаты. Он лежал на боку, спиной ко мне.
– Мистер Каллаган, мне нужна ваша подпись на этом деле. – Ответ Торна прозвучал в виде громкого храпа. Закатив глаза, я постучала ногой по его ноге. – Мистер Каллаган?
Ладно, значит, Элис не шутила, когда сказала, что он вырубился. Я опустилась на колени рядом с ним. Положив руку ему на плечо, потрясла его. Следующее, что помню, как он подскочил, его грудь поднималась и опускалась, как будто он бежал. Прежде чем я успела отойти от него, Торн прыгнул на меня, опрокинув на спину. Он прижал меня своим телом, обхватил запястья и подняли мои руки вверх над головой. Дикое выражение в его глазах заставило меня содрогнуться от страха.
– Торн, остановись! – воскликнула я.
При звуке моего голоса Торн несколько раз моргнул, а затем заметно расслабился. Слишком боясь пошевелиться, я оставалась неподвижной. Единственным звуком в комнате было тяжёлое дыхание Торна и моё.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он безнадёжно покачал головой.
– Господи, Изабелла, мне так жаль.
Я широко раскрыла глаза, когда он назвал меня Изабеллой, а не мисс Фланнери.
– Всё в порядке, – прохрипела я.
– Ты в порядке? – Его голос дрожал от беспокойства, которого я никогда раньше не слышала.
– Я в порядке. – Я не была уверена, как долго Торн собирался оставаться на мне. Хотя я всё ещё была потрясена, какая-то часть меня наслаждалась ощущением его присутствия. Он был весь из мускулов, силы и мощи, и мне не нравилось, как сильно я наслаждалась этим. – Как думаешь, теперь ты сможешь слезть с меня?
– О боже, мне так жаль. – Поднявшись на ноги, Торн протянул мне руку. В обычном состоянии я ударила бы его и попросила засунуть его руку помощи куда подальше, но из-за бури эмоций не нашлась что сказать. Вместо этого я взяла его за руку и позволила ему помочь мне подняться с пола.
А ещё я думала не только о себе. Взгляд Торна будет преследовать меня ещё долгие годы. Он должно быть испытал какое-то эпическое дерьмо, чтобы проявился такой уровень ужаса. Интересно, сколько мужчин и женщин из числа военнослужащих возвращаются домой с такими душевными шрамами? Я никогда не видела собственными глазами, как боролся мой дед, служивший во Вьетнаме. Были ли у него такие моменты, когда он впервые вернулся? Моменты, когда он будет отбиваться от прикосновения просто потому, что контакт с человеком ранее означал опасность?
– Думаю, тебе не помешает выпить, – предложила я.
Торн нахмурился.
– Я в порядке.
– Ладно, мне нужно выпить, потому что я чертовски не в порядке после того, что только что произошло. – Я кивнула головой в его сторону. – Почему бы тебе не позволить мне купить выпивку для такого выдающегося военного?
Подозрительно глядя на меня, Торн скрестил руки на груди.
– Ты предлагаешь нам пропустить работу, чтобы выпить?
– Считай, что это рабочий обед. – Я помахала перед ним папкой из плотной бумаги. – Мы можем просмотреть документы на Пендански.
– Окей. Мне действительно не помешало бы перекусить.
– Отлично. Я возьму кошелёк. Встретимся внизу через пять минут?
– Да. Тогда увидимся.
Ровно через пять минут я подошла к Торну в вестибюле. На почтительном расстоянии позади него стоял Тай.
– Ты опоздала, – заявил Торн, даже не поздоровавшись.
– Вовсе нет. Твои часы должно быть спешат. – Когда я направилась к двери, Торн последовал за мной.
– Куда мы идём?
– В «У Рафферти».
– В тот паб дальше по улице? – спросил он почти презрительно.
– Да, в тот.
– Похоже на притон.
– Это потому, что так оно и есть, но еда там хорошая, а напитки крепкие, но дешёвые. – Я ухмыльнулась ему. – Кроме того, как Фланнери, я питаю слабость ко всему ирландскому.
Торн фыркнул.
– Я назову это чушью собачьей.
– Это ещё почему?
Он улыбнулся.
– Потому что я ирландец, и я уверен, что ты меня ненавидишь.
Дерьмо. Такого я не ожидала. Конечно, мне и моим друзьям было хорошо известно, что я ненавижу его, но мне определённо не хотелось, чтобы он знал об этом.
– Ненависть – довольно сильное слово.
Торн открыл передо мной дверь в «У Рафферти».
– Это сильное чувство, и я уверен, что ты чувствуешь его ко мне.
– Если бы я тебя ненавидела, предложила бы тебе выпить?
– Ты угощаешь меня выпивкой из жалости к тому, что случилось в кабинете отдыха, – сухо заметил Торн.
Прежде чем я успела возразить, хостес выступила вперёд.
– Здравствуйте. Столик на скольких человек?
– Только на двоих, – ответил Торн. Затем он ткнул большим пальцем позади нас в сторону Тая. – Он займёт кабинку неподалёку.
Бросив на нас странный взгляд, хостес подвела нас к одной из кабинок. Передав нам меню, она прошла вдоль ряда к месту Тая.
– Между прочим, я покупаю тебе выпивку не только из жалости.
– Значит, ты признаёшь, что это вечеринка жалости?
Я вздохнула.
– Мне нравится думать, что это скорее сочувствие, чем жалость.
Нас прервал официант.
– Что я могу вам предложить?
– Я буду апельсиновую водку и картошку с сыром.
В глазах Торна мелькнуло веселье.
– У тебя на ужин картофель с сыром?
– Я планирую добавить салат Цезарь позже, – ответила я.
Он улыбнулся мне, прежде чем посмотреть на официанта.
– Мне нужно время, чтобы просмотреть меню, а пока я сделаю глоток Джека.
– Я сейчас вернусь с вашими напитками, – ответил официант, кивнув.
Как только он ушёл, до меня, наконец, дошло, что я осталась наедине с Торном. Конечно, я и раньше выходила с ним из офиса, но только по работе. Было очень мало официального в том, чтобы выпивать «У Рафферти», и именно в такие моменты, когда Торн не носил свою маску мудака, я могла видеть, насколько он хорош собой, насколько сексуален и желанен.
Чёрт, я ненавидела себя за эти мысли.
– Что тут есть вкусного? – спросил Торн, прочистив горло.
– Очевидно, что я фанат жареной картошки с сыром, и ты не ошибёшься, если закажешь куриные крылышки или любой из салатов.
– Я буду иметь это в виду.
– Хотя ты действительно не производишь на меня впечатления того, кто есть куриные крылышки, – сказала я, положив меню на стол.
– И почему это так?
– Не знаю, может быть потому, что ты «белый хлебец»45.
Торн усмехнулся.
– Тот якобы «белый хлебец», который был во мне, исчез, когда я вступил в армию. Там ты не получишь четыре блюда из столовой, не говоря уже о том, сухой паёк сам по себе не привлекателен.
– Признаю свою ошибку.
– Пожалуй, я приму твоё предложение насчёт куриных крылышек, – сказал Торн, бросив меню на стол.
– Если ты любитель острых блюд, попробуй соус хабанеро46.
– Это самый острый соус здесь?
– Это не просто острый соус. Это ядерное оружие. Я почти уверена, что ты перестанешь чувствовать свои губы.
– Это не настоящий острый соус, если ты не чувствуешь покалывания, – возразил Торн с нехарактерной для него кривой усмешкой. От этой улыбки у меня начало покалывать ниже пояса. Боже, меня заводят разговоры об острых соусах.
После беспрецедентного намёка Торна в воздухе повисло неловкое молчание.
– Итак, – начала я.
– Итак, – эхом отозвался Торн.