Бошту присмотрелся, подумал, еще раз присмотрелся и доложил Сирийцу. «Подружиться» — приказал тот, и это оказалось проще простого. Дело в том, что общались эти двое исключительно друг с другом, больше желающих водить с ними компанию не находилось. Толстяк включил обаяние, глупые русские потянулись к нему, как слепые котята к кошке-маме.
В тот вечер он пообещал свозить их к девкам. («Очень хорошие девушки и совсем недорого…») Сексуально озабоченным воинам назначили встречу в тихом переулке в половине первого ночи. Эти дурни заявились минут на десять раньше, тут же принялись радостно ржать в предвкушении…
— Пошли! — негромко скомандовал Бошту. Васа с Айдамиром, невысокие, щуплые с виду парни, бесшумно покинули «газель» и растворились в темноте.
Дальше все должно было быть, как говорится в спортивных репортажах, исключительно делом техники. А ее у бойцов Бошту было вполне достаточно. И опыта тоже хватало. Безобидные и невзрачные с виду, и тот, и другой начали воевать раньше, чем бриться, а потому вдвоем стоили в бою чуть ли не взвода сопляков с российских окраин, пригнанных на Кавказ как те бараны на убой.
Он взглянул на часы: пора. Эти двое клоунов наверняка уже валяются в грязи с завернутыми за спину, связанными ластами и тихо повизгивают от боли и страха.
— Едем! — машина тронулась.
Все будет хорошо, очень хорошо. Сейчас этих лохов загрузят в машину и отвезут на окраину города, на улицу имени Павлика Морозова, где их уже второй день дожидается Сириец. Что он с ними будет делать? Ничего плохого, сначала с ними поговорят, причем достаточно жестко. Может, даже покажут короткий фильм о том, что происходит с врагами независимой Ичкерии. Потом, когда эти двое изойдут соплями, их пожалеют, успокоят, угостят чаем или, может, даже водочкой. А еще им дадут денег, не так уж и мало денег. Правда, при получении их придется написать расписку с указанием, от кого и за что получена данная сумма. Деньги, кстати, придется отработать, а заодно и немного поумнеть. Насчет этого можно не беспокоиться, руководить агентурой Сириец умеет. Кстати, не забыть бы на обратном пути остановиться у развалившегося дома по соседству с кафе, забросить в условленное место ржавую консервную банку с донесением для особиста. Иногда Бошту позволял себе развлечься и понаблюдать через окошко кафе, как тот заскакивает в развалины за донесением. Не забывая, конспиратор хренов, каждый раз метров за десять до подхода к месту начинать расстегивать ширинку, приспичило, дескать.
Так что волноваться не о чем. Тогда почему, черт возьми, так ноет сердце? Машина заехала в переулок. Увиденное удивило: эти двое, вместо того чтобы валяться в грязи мордами вниз, преспокойно беседовали и курили, не вынимая рук из карманов камуфляжных курток, Васы и Айдамира в переулке не было, по крайней мере, не было видно. Увидав машину, рванулись к ней и затормозили в нескольких шагах. Заорали вразнобой каждый свое:
— Че так долго, Толстый? — «предъявил» воин с квадратной башкой.
— К девкам-то едем или как? — полюбопытствовал второй. И тут Бошту все понял.
— Ах, шайтан! — взвизгнул он, с неожиданным проворством ухватил пистолет в кобуре и почти успел его вытащить.
Сулим въехал в ситуацию чуть позже, но сказалась многолетняя выучка, поэтому он успел достать свой «ТТ» из-под ремня.
И все равно оба они опоздали, потому что те, кого они так искренне считали лохами, оказались кем угодно, только не ими. Они открыли стрельбу первыми, даже не доставая стволы из карманов. Впрочем, на точности это никак не сказалось. Сулим получил одну-единственную пулю между глаз и навсегда выпал из данного повествования, а заодно и из жизни. Бошту прострелили оба плеча, и на некоторое время он потерял от боли сознание.
Пришел в себя от того, что его лупят по щекам. Не со всей возможной дурью, но и не особо-то и сдерживаясь. Раскрыл глаза, посмотрел влево-вправо и наконец, на себя. Пока он находился по ту сторону сознания, эти двое успели куда-то деть Сулима, а самого Бошту перетащить из кабины в салон, довольно-таки умело перевязать и даже вколоть обезболивающее.