Из-за угла палатки вышел парень. Ну как парень — огромная глыба кости, плоти и мышц. И жира, наверное. Про таких говорят «шкаф два на два». Он не один. Его сопровождение из трех бугаев по своему форм-фактору мало чем отличается от их «хозяина».
Зеленый довольно заулыбался и сделал пару шагов навстречу.
— Дружище мой! Сколько лет, сколько зим! Похудел, никак?
— Да не говоыи! — густо пробасил тот и заключил моего бедного друга в объятия. Едва не раздавив его, он решился-таки отпустить давнего товарища и выжидающе глянул на меня, не говоря ни слова. Зеленый на пару секунд замер, не понимая, затем опомнился:
— А, знакомьтесь! Это Макс, я тебе про него не раз рассказывал. Макс, это Холм.
— Да я вижу, — по-приятельски сказал я; Холм улыбнулся. Мы сдержанно пожали руки.
Личностью он оказался экстравагантной, как одноименная пицца со множеством ингредиентов: нижняя губа проколота, тяжелая цепь с крестом поверх кожаной жилетки на голое тело, браслет с шипами. В общем, типичный панк, коли не пара но: на нем широкие штаны и кепка в стиле «хип-хоп», которые я называю перевернутым сотейником. И все это завершается сланцами на ноге сорок пятого размера, если не больше. Он не выговаривает букву «р», но совсем не картавит: вместо этого предпочитает заменять ее на букву «ы», отчего слушать его очень сложно — приходится постоянно контролировать себя, чтобы не засмеяться.
Свита его — самые настоящие скинхеды, ни дать ни взять. Носят высокие берцы, а один обут в «гриндерсы»; они были модными еще в начале двадцать первого века. Кузнечик, мой товарищ по детдому, помню, стащил одну пару с рынка, на три размера больше его ноги. Так его все провожали взглядами, когда он проходил мимо, словно сам президент заглядывал к нам на обход.
Зеленый с Холмом ушли вперед, о чем-то весело беседуя. Вернее, источником веселья был мой друг, а его собеседник лишь кивал, и в большинстве случаев лицо его оставалось каменным и непробиваемым. Замешкавшись, один из холмовских сопровождающих отстал — вляпался в жвачку.
Шли мы недолго и вскоре остановились перед подъездом с вывеской «Интернет-магазин „Катюша“: все для ваших детей».
— Пыишли, — негромко произнес Холм, доставая телефон.
Я с недоумением посмотрел на великана, на что в ответ получил поднятый вверх указательный палец:
— Конспеыация, мой дыуг, — сообщил мне Холм точно как профессор. Он поднес трубку к уху: — Конспеыация пывыше всего… Да! Валеыа, не беспокойся, это свои.
Тыкнув толстым пальцем по циферблату домофона, Холм отворил дверь и пригласил нас внутрь. Десять ступеней вверх привели в коридор; у самого входа сидит охранник. Видимо, тот самый Валера. Он внимательно всматривается в пять мониторов, транслирующих запись видеокамер. Перед ним на столе красуется газета с грудой очисток от семечек. В недрах темного коридора угадывается дверь; из под нее пробивается свет. Если прислушаться, можно услышать приглушенные женские голоса. Назойливо ввинчивается в голову легкий ультразвук работающей техники. Отвратительное ощущение — как будто заложило ухо, но ты ничего не можешь поделать.
— Погуляйте, мужики.
Троица ушла куда-то дальше, вглубь полумрака, а Холм поманил нас рукой и открыл дверь. Яркий свет стеганул по глазам. Мы очутились в обычном офисе продаж: вдоль левой стены расположились четыре стола, за ними сидят девушки. Они активно беседуют, кто по телефону, кто через гарнитуру посредством Интернета. На стенах красуются плакаты и вывески интернет-магазина, различные коллажи товаров и какие-то грамоты.
Я оторопел.
Напротив каждой девушки имеются стулья, вычурные, импозантные — клиентов тут уважают и дорожат их удобством, видно сразу. Справа помещение разделяет обыкновенная сборная офисная перегородка с небольшой дверкой. Я знавал такие помещения и, сдается мне, что там склад или что-то в этом духе. Преимущественно подобные помещения арендуют небольшие фирмочки, еще не доросшие до собственного здания.
Как покупка огнестрельного оружия связана с каким-то интернет-магазином?!
Недоумение разрывало изнутри, и я едва сдерживался, сохраняя невозмутимое выражение лица, чтобы не разразиться градом вопросов.
За перегородкой, как я и думал, склад, захламленный коробками, целлофаном и коробками в целлофане. Все это разбросано самым бессистемным образом. В этом огороженном кусочке имелась еще одна дверь; через нее нас и провели. Помещение — небольшая комнатушка, ни дать ни взять каморка. Она не смогла похвастаться ничем изысканным, разве что небольшим столиком, уставленным чайно-питейной атрибутикой. Стулья и тумбочка с поставленными на нее микроволновкой и чайником занимают все свободное место.