Сейчас повсюду ходили школьники с пакетами, в которые вместо портфелей были аккуратно сложены учебники и тетради. Влюбленная парочка аристократов целовалась в конце коридора и совершенно не стеснялась никого. А один бастард танцевал брейк-данс прямо возле кабинета Щитознания, под музыку из аудиоплеера с динамиком. Играла песня Дельфина «Любовь». BomfunkМС’sпоявится позже, но танцору, кажется, итак, хватает ритма.
Я шел по коридору и немного жалел, что не попал в свое тело вот этого возраста. Здесь и девчонки в коротеньких юбочках, и большие перспективы, как, например, сдача экзаменов и поступление в Высшую школу для одаренных. Больше магии, больше тусовок, больше свободы. Да вообще — всего больше. Эх.
Ученики старшей школы бросали на меня удивленные взгляды, усмехались, перешептывались и показывали пальцем, когда я проходил мимо.
Черт. Неужели разница у нас с Серым такая большая? Он, наверняка, приходя сюда с утра не удостаивается такого количества внимания. Ну и ладно. Пусть смотрят. Против того, чтобы старшеклассницы стреляли в меня своими глазками я ничего не имею. Немного напрягает, когда парни пялятся. Ну что теперь? Переживу. Надо всего-то подняться на третий этаж и найти завуча.
— Смотрите кто тут у нас! — вдруг орет кто-то из толпы впереди.
Я поднимаю голову.
— Вот черт, — слетает с моего языка.
В толпе старшеклассников стоит тот самый панк в футболке «Король и Шут», который месяц назад судил наш поединок за императорские фишки с Пушкиным. Проклятье! А вот и сам белокурый двойник великого поэта.
— Это же Ракицкий! — старшеклассник с бакенбардами идет в мою сторону и потирает руки. — Я все еще помню, как он обул меня месяц назад.
Девчонки в коротких юбочках, черных пиджачках и с белыми воротничками внимательно смотрят в нашу сторону. О чем-то перешептываются и хихикают. Они постарше. Может быть из класса восьмого. А Пушкин сверстник Серого.
Черт…Разница в этом возрасте, конечно, гигантская. Аристократ старше меня совсем не на много, а выше почти на голову. Неужели после следующих летних каникул я вернусь в школу такой же каланчой?
— Доставай фишки, Ракицкий, — приказывает Пушкин. — Играть будем.
Он выпячивает свой указательный палец и тычет мне им в грудь.
Как же было бы правильно просто сказать, что у меня нет фишек и уйти. Это же вполне адекватно. Зачем связываться со старшеклассниками и пытаться им что-то доказать? Но я прямо не контролирую себя. Ненавижу поджимать хвост.
— Че завис, сопляк? — Пушкин хватает меня за подбородок и заставляет посмотреть на него.
Я медленно беру руку блондина и освобождаю себя.
— У меня сегодня слишком маленький портфель, — отвечаю я. — Все твое барахло, которое ты хочешь отдать мне по собственной воле, не вместится. Так что свободен.
Девчонки у окна захихикали. Лицо Пушкина залилось краской.
— Оу! Оу! Оу! — панк с косичкой на затылке сложил ладони в трубочку у рта и привлек к нам еще больше внимания. — Смотрите, что происходит! Нашего Пушкина застремал малолетка! Как же ответит аристократ?
— Вот это встреча!
Из толпы, которая уже собиралась вокруг нас, показался…
— Штырь? — я машинально поморщился при виде гопника.
— Для тебя Святослав Михайлович, — гаркнул он и схватил меня за галстук. — Ну че бастард, пойдем поговорим.
— Смотрите все! — панк не успевал комментировать события. — У Штыря тоже какие-то вопросы к малолетке! И что сделает наш Пушкин? Уступит право сильным мира сего или покажет, что у него тоже стальные яйца?
— Слышь, бритый, — шепнул Пушкин гопнику. — Вообще-то я с сопляком разговариваю. Дождись своей очереди.
— Пошел ты! — кинул Штырь и толкнул блондина в грудь.
Вся бубнящая толпа, замолчала, когда кудрявый врезался спиной в стену, а на пол посыпалась отслоившаяся краска.
Ого, кажется я тут больше не нужен.
Глава 5
Ультиматум завуча
Тишину в коридоре школы нарушал только Дельфин, голос которого доносился из аудиоплеера брейкдансера. Когда старшеклассник в широких штанах осознал это, он тут же бросился к устройству. Кнопка щелкнула, музыка затихла.
Штырь, скалясь осмотрелся. Затем потянул меня за галстук, чтобы увести.
— Пойдем! — рявкнул он.
Но я не поддался. В моих интересах было как раз задержать хулигана.
— Куда намылился, петух? — спросил Пушкин и толкнул любителя полосок на штанах.