— Сегодня же военкомат будет уведомлён о вашем исключении и в ближайшее время, я надеюсь, — она сделала акцент на последнее слово. — Вы пополните ряды защитников нашего мира на крайнем севере.
— Казачья застава… — зашептались школьники.
Завуч подошла к гопнику, схватила его за подбородок и осмотрела. Повернулась к остальным и скользнула по толпе внимательным взглядом.
— Пушкин! — она указала на аристократа пальцем. — Ты оказался умнее. Но все равно за нарушение порядка в школе и провокацию будет назначен педсовет. Не думаю, что дойдет до исключения, но тебе лучше взяться за голову. Пока ты не составил компанию Илицкому. Тебе ясно?
Аристократ, рубаха которого больше не была заправлена в штаны, а аккуратно повязанный галстук теперь болтался, как что-то инородное в его прикиде, виновато кивнул.
— А теперь все — марш на уроки! — Мирослава Игоревна сделала несколько резких хлопков, и школьники быстро очистили коридор, разбежавшись по кабинетам.
Звонок прозвенел только сейчас. Скорее всего тетя Фая и позвала завуча. За всей этой заварушкой она даже не успела вовремя подать звонок.
Я смотрел как уводят Штыря и размышлял. С одной стороны, мне было его действительно жаль. Вот так за несколько минут может поменяться вся жизнь одаренного. Еще вчера он ездил на своей копейке, отрабатывал фишки у малолеток и терся с девчонками в гнездышке. А уже сегодня аристократ отчислен из школы и, наверное, сейчас судорожно думает, что сказать своему отцу в оправдание. И размышляет о том, как избежать поездки на Казачью заставу.
Но, с другой стороны, он ведь сам во всем виноват. Зачем искать способ насолить какому-то мелкому пацану? Зачем применять свои способности в стенах школы, когда прекрасно знаешь, что за это светит? Наверное, это справедливое наказание. Одаренные, которые не могут контролировать себя, должны уезжать на заставу. Иначе в мире будет царить хаос. С такой силой, которая есть у них, без жесткого контроля нельзя.
— А ты что здесь так рано, Ракицкий? — Мирослава Игоревна вырвала меня из собственных мыслей.
Я посмотрел на пейджер. Ни одного нового сообщения.
— Я как раз вас искал, — ответил я.
— Меня искал? — удивилась завуч. — Зачем?
— У вас есть время?
Мирослава Игоревна посмотрела вслед охранникам, уводящим Штыря.
— Сейчас у меня окно. Но нужно десять минут, чтобы все уладить с Илицким, — она задумалась на секунду, а затем протянула мне ключ. — Поговорим в моем кабинете. Возьми ключ. Я разберусь с аристократом и поднимусь.
Уже через пару минут я был в ее кабинете. Он сильно отличался от остальных, которые есть в школе. Тут стоят антикварные напольные часы, дубовый стол. Окна занавешивают плотные бордовые шторы. Из-за них внутри почти нет света. А вместо ламп повсюду горят свечи. Это от них такой сильный запах? Как будто кто-то накупил дешевых вонючек в машину и забыл спустить вниз.
Я растеряно огляделся. Ощущение, словно попал в девятнадцатый век. У такой обстановки, наверняка, есть свои причины. Но, мне кажется, узнаю я их не раньше, чем Мирослава Игоревна начнет преподавать в моем классе.
Я ходил по кабинету аристократки и все время смотрел на пейджер.
Яблоньский не писал. Это плохо. Потому что, если сказать завучу про Кипятка раньше времени, то есть большая вероятность его спугнуть. Мирослава Игоревна захочет немедленно поговорить с одаренным и если я ошибаюсь в том, что он вернулся к запрещенной практике, то Парфенов и на самом деле бросит магию крови. Навсегда. И тогда Яблоньскому придется искать другой способ, чтобы от него избавиться. А мне — чтобы сделать из него человека. Ладно. Выбора нет. Буду тянуть время.
— Так что ты хотел сказать? — уточнила завуч, когда вошла в кабинет и села за свой стол.
Я сидел напротив.
— Ученики, которые нарушают правила. Я имею в виду аристократов. Разве никто из их родителей никогда не обращается к вам, когда вы выносите вот такие приговоры, — я указал головой в сторону выхода, имея ввиду Штыря.
— Скажем так. Я очень принципиально отношусь к этим моментам, — ответила она. — К чему ты клонишь, Костя? У тебя есть что мне рассказать?
Я еще раз посмотрел на пейджер.
— Если я скажу вам, что кое-кто пользуется магией крови. Что будет с этим учеником?
— То же, что и с Ильицким. Каждый одаренный должен понимать, что любое нарушение правил, а тем более, серьёзное, жестоко карается. Кто практикует запрещенную магию?
— Сейчас я не уверен… — начал мямлить я, подбирая слова. — Вам же нужно поймать человека за руку?