«Да, крепко ей досталось, – подумал Сальери. – Может, хоть из-за этого одумается? Надо будет завтра поговорить с ней, как придет в себя. Если так нужна работа, я ей найду нормальную, шалав на улицах и без нее хватает!»
Он дал ей полотенце и отправил в ванную. На ручку двери повесил собственную майку, которая этой девице должна быть до середины бедра минимум. Логичнее было бы дать вещи Вики, но женушка его за это четвертует, да и Сальери не хотелось до такого опускаться.
Мылась девушка долго – не меньше получаса. Плакала, и он слышал это через шум воды. На душе было тяжело, но не так, как раньше. Не из-за себя, а из-за нее. Это чувство лишь усилилось, когда она вышла из ванной: отсутствие косметики дало более точное представление о ее возрасте. Лет шестнадцать, не больше!
– Как же тебя занесло-то… – присвистнул он. – Ай, потом расскажешь. Иди спать. Я тебе на диване постелил.
Она вопросительно посмотрела на него. Личико было чистым и совсем детским, как у фарфоровой куклы. Сальери понял вопрос.
– Нет, ничего с тобой делать я не буду. И не собирался. Отдыхай, завтра решим, как тебе помочь.
Из голубых глаз снова покатились слезы – и снова ни единого звука. Сальери уже начинал сомневаться, что она вообще умеет говорить. Да что ж за существо такое?
Заснуть удалось не сразу, спал он беспокойно. Да, его ночная «находка» дала повод отвлечься от размышлений о Вике. Но нужен ли такой повод! Чувство жалости тоже удовольствия не приносит. И только ощущение того, что он может помочь этому ребенку, успокаивало.
Проснувшись, он первым делом направился к гостиной, где ночевала девушка, постучал в дверь.
– Эй! Ты еще спишь? Вообще-то уже почти полдень… Неплохо было бы решить, что с тобой делать!
Ответа не последовало. И не то что ответа, оттуда вообще не доносилось ни единого звука! Это настораживало. Сальери порадовался тому, что на двери не было замка, приоткрыл ее и заглянул внутрь.
В гостиной было пусто. Смятое постельное белье указывало, что девушка здесь ночевала. Но сейчас ее в комнате не наблюдалось. Правда, заподозрить побег с ограблением не получилось: ее юбка, чулки и курточка валялись на кресле.
– Странно… – тихо произнес он, а позвал уже громче: – Эй, найденыш! Ты где?
Ни звука, ни шороха – ничего! Двери в ванную и туалет были приоткрыты, показывая, что и там девушку искать нет смысла. Поэтому Сальери сразу направился на кухню. А когда увидел, что творится там, побоялся верить своим глазам.
Кровь. Много. Не лужа, а целое озеро густой бордовой жижи! Это пятно он заметил даже раньше, чем девушку, лежащую в его центре. Ее худенькое тело застыло на боку, изогнутое так, будто она хотела сжаться, защититься от чего-то. Но не получилось – нож вошел глубоко в живот, не позволяя ей добиться своей цели. Белая майка, светлые волосы – все это теперь стало алым…
Пару секунд Сальери не мог делать ничего. Он просто стоял и смотрел на это, скованный абсолютным оцепенением. Девушка, которую он пару часов назад привез домой… мертва?! Да еще крови столько, что, должно быть, у соседей уже красное пятно на потолке…
Потом оцепенение прошло, он опустился на колени рядом с ней. Хотелось почувствовать пульс, понять, что надежда еще есть, вызвать «Скорую» – пусть для этой малолетки свершится еще одно чудо!
Но нет, тонкая ручка, до которой он дотронулся, была ледяной. Голубые глаза на бледном личике остались полуоткрытыми.
Девушку убили не меньше часа назад. Но дверь заперта, а ключ все еще торчит в замке. Они в квартире одни. Все это вызывало у Сальери скорее ужас, чем удивление. Получается… это он зарезал ее?!
Больше-то некому…
Часть 1
Французский маникюр
Глава 1
– …Температура в Москве – двадцать два градуса по Цельсию, – монотонно вещал капитан корабля.
– Значит, двадцать четыре где-то, – прокомментировал Марк. – Сколько я ни летал, всегда реальную температуру занижают. Зачем – понятия не имею. Причем на всех самолетах, независимо от страны.
– Это имеет такое принципиальное значение? – фыркнула Вика. – Что, на два градуса больше, и ты уже плавишься?
– Нет, но я же за справедливость!
– Вот минут через двадцать и узнаем, насколько верны твои наблюдения. А пока пристегни ремень безопасности, а то одним борцом за справедливость в мире станет меньше!
Он еще бубнил что-то себе под нос, но ремень все-таки пристегнул. Вика не воспринимала его ворчание всерьез. Она была рада, что он здесь.
Раньше она тоже не слишком боялась летать на самолетах. Есть люди, у которых такая необходимость вызывает панику и острое желание выйти из салона прямо во время полета. Она же чуть побаивалась, когда металлическая махина начинала колотиться в воздухе, но не больше.