На мое удивление, к моему пожеланию мать отнеслась довольно спокойно. Только взглядом в потолок ненадолго вильнула, словно вспоминая что-то или прикидывая возможности.
— Постараемся в ближайшее время решить этот вопрос, — только и сказала она мне.
— Все-таки жалко поющий цветок, — призналась мне сестренка, когда мы на следующее утро, настороженно глядя по сторонам, топали с ней в сторону нашей гимназии.
— Не расстраивайся, теперь у меня маны стало гораздо больше, немного поэкспериментирую и смогу еще один такой же, или даже еще лучше вырастить, — принялся я успокаивать ее в ответ. И таки да, именно этим, выращенным мной цветком мама расплатилась за ту самую, врученную мне вчера коллекцию системных монет. Точнее, наоборот, один из знакомых тамошней целительницы, которому Людмила Алексеевна рассказала о появившейся у одной из ее пациенток диковине, расплатился этими монетами за обладание музыкальным цветком.…И все-таки замечательная мне семья в этой жизни досталась!
В классе все было, как обычно, словно и не было моего трехдневного перерыва в посещении школы.
— Привет! — Сказал мне Степа. — Хорошо, что ты пришел, а то у нас не хватает парней, чтобы играть матч-реванш с «Б»-шками.
Ага, мои проблемы, связанные с опасностью для жизни как меня, так и моей семьи, волнуют его гораздо меньше, чем футбольный матч с парнями из параллельного класса. Думаете, я стал возмущаться? Ничуть. Еще в прошлой жизни я вывел для себя понимание того, что не все друзья, называющие себя таковыми, являются ими в полной мере. Вот и Степа — из их числа. Не друг, а так… приятель. По этому поводу вспомнилась строчка из песни Высоцкого: «…Поэтому слышим нередко, сейчас, как тогда…. А ты бы пошел с ним в разведку? Нет, или да?». Так вот, Степа — спутник исключительно для развеселой компании, а вовсе не для разведки. И глупо на это обижаться.
Прошел, уселся на свое место, поискал глазами Дианку. Опаздывает. Зато получил очень радостную улыбку от Маринки Мухиной. И сам ей улыбнулся в ответ. Непроизвольно. Не смог удержаться, так светло и радостно сделалось на душе.
Все же Сорокина, пусть с опозданием, но на учебу в этот день тоже пришла. И она же в конце уроков сопроводила меня к своей матери. Та, как была в военной форме, поджидала меня возле школьного крыльца. Признаться, не так уж сильно я поверил в возможную помощь ее знакомого, но ведь, пока не попробуешь — не узнаешь.
До квартиры Мартина Сергеевича, так звали этого знакомого Антонины Викторовны, пришлось ехать на пролетке, от места расположения нашей гимназии она располагалась в аккурат на противоположном конце города. И в этих краях я еще ни разу не был. Целый обособленный микрорайончик, состоящий из десятка или чуть больше четырех и пятиэтажек с высоченными окнами и фасадами, изукрашенными лепниной, статуями атлантов и прочими излишествами.
— Так вот он какой, юный герой, победивший самого настоящего боевого мага второй категории! — Громогласно объявил высоченный и атлетически сложенный уже не молодой мужчина с торчащими бакенбардами и лихо закрученными усами в ответ на мое представление ему со стороны Дианкиной матери.
— Я не виноват, оно само, — только и нашелся, что сказать ему в ответ.
Мужчина весело рассмеялся.
— И в незнакомой обстановке не тушуется, — подвел итог, так сказать, первым смотринам хозяин квартиры, улыбаясь, после чего, посерьезнев, предложил: — ну-с, Иван, проходи ко мне в кабинет.
— Да-да, а я пойду, служба не ждет, — заявила Сорокина старшая, целуя мужчину в щеку, после чего, грациозно покачивая бедрами, скрылась за входной дверью квартиры.
Дальше был долгий и обстоятельный разговор. И хотя Антонина Викторовна очень похоже, что уже ввела этого явного представителя силовых структур в курс обстоятельств моего дела, вопросов о произошедшем он задал мне целую кучу.