Нас разделяет несколько шагов, и я рефлекторно сжимаюсь, когда ты преодолеваешь это расстояние и встаешь напротив, обволакивая меня привычным горьким ароматом. Не могу не заметить некоторые изменения: например то, что твоя кожа приобрела оттенок загара, и даже волосы стали на тон светлее. А еще ты сменил излюбленный свитер на белую рубашку с закатанными по локоть рукавами, открывающими вид на точно так же загорелые руки.
Солнце это чудо, правда, Алан? Особенно когда не видишь его месяцами.
— Протяни мне ладонь, Кейт.
Вот этот момент, когда я должна не выпустить наружу истинные чувства. Запереть их и принять твои слова так, как этого хочешь ты.
Протягиваю раскрытую ладонь и молча наблюдаю за тем, как ты запускаешь руку в карман брюк, а затем тягуче медленно пропускаешь сквозь сжатый кулак золотую цепочку с кулоном, которая ложится на мою ладонь причудливой змейкой. Вселенная замирает и сосредотачивается в ударах моего сердца, отстукивающего быстрый оглушительный ритм. Все, что осталось от моей мамы, — это череда воспоминаний и золотое украшение, которое она никогда не снимала.
— Теперь мир стал чуть более справедливым, — ты наблюдаешь за моей реакцией, впиваясь испытующим взглядом прямо в душу, и я с трудом удерживаю слезы, которые скапливаются где-то в горле.
— Как... как она умерла? — получается хрипло, натужно, будто кто-то выдавил воздух из легких.
— Раскаявшись.
Твой ответ не устраивает меня, но больше я не задаю вопросов, только сжимаю цепочку в кулаке и опускаю голову, не проявляя не одной эмоции. Ты стоишь еще несколько секунд, обдавая меня диким холодом, и, не сказав больше ни слова, идешь к двери, где тебя достигает мое тихое "спасибо".
Ведь ты так этого хотел, правда?
Закидываю ноги на кровать и сжимаюсь в калачик, пряча руки на груди и закрывая глаза. Я смирюсь с ее смертью, а потом подумаю, как выбраться отсюда, ведь то, что я все еще жива, дает мне право надеяться, что у меня есть шанс. И он появляется, не сразу, через череду одинаковых дней и твоих коротких визитов: ты приносишь еду, почти не разговаривая со мной и, слава богу, не требуя ложиться с тобой в постель. Я замечаю эту холодность в тебе и начинаю опасаться — что если ты наигрался, получил ответы и теперь я не интересна тебе? Что если твой следующий приход станет для меня последним? Ты просто вонзишь нож между ребер и сделаешь со мной то же, что сделал с Мией. Так же положишь на холодный стол, надрежешь бедренную артерию и вкачаешь в меня формалин, а затем я украшу твой сад и стану призрачной орхидеей — любимым цветком в твоей коллекции.
Я не могу допустить этого, поэтому готовлюсь к твоему приходу: нарочно ухожу в душ, точно зная, что сейчас ты откроешь дверь и найдешь меня обнаженной. Одна лишь мысль о том, что я должна буду касаться тебя, вызывает тошноту, но я сжимаю кулаки и прислоняюсь к прохладному кафелю лбом, шепча "так надо" до тех пор, пока звук открываемой двери не выводит меня почти из транса.
Ты пришел, Алан, и я должна воспользоваться моментом.
Наши взгляды пересекаются, когда я отодвигаю полупрозрачную шторку, и ты медленно опускаешь глаза, опаляя кожу сверкнувшим в них блеском. Кажется, я физически ощущаю, как ты касаешься моих плеч, подцепляешь надетую на шею цепочку пальцем, а потом двигаешься им вниз по ложбинке между грудей. Все ниже и ниже, зависая на уровне сжатых бедер. Ноги немеют от напряжения между нами, и я уже жалею, что решила использовать свое тело для достижения цели. Просто... просто у меня больше нет козырей, ведь ты уже долгое время не говорил со мной как психолог, а значит, у тебя больше нет вопросов.
— Странный выбор времени для принятия душа, — ты разрушаешь тишину чуть хрипловатым голосом, и я оттаиваю, протягивая руку к полотенцу.
— Здесь нет часов, и я понятия не имею, сколько времени.
— Имеешь. Ты совсем не глупа, Кейт, чтобы не понять, распорядок дня. Организм привыкает, могу поспорить, что каждое утро ты встаешь в шесть, даже не зная, который час. И уж тем более ты можешь предугадать мое появление. Отсюда вытекает закономерный вопрос: зачем ты это делаешь?
По телу проходит нервная дрожь, и я обворачиваюсь в полотенце, скрывая проснувшийся страх в иллюзии занятости. У меня так дрожат руки, что я едва справляюсь, подтыкая край полотенца на груди.