— Кейт?.. Ты прорываешь сковавший меня вакуум, и я растерянно смотрю на тебя, стараясь игнорировать тяжелое дыхание и всхлипы сидящей напротив девушки. Красивой, но уже столкнувшейся с твоей жестокостью, оставившей следы на ее губах. Ты не любишь болтливых, поэтому сейчас ее губы сшиты аккуратно-одинаковыми стежками. Из отвратительно посиневших отверстий-следов от иглы просачивается кровь, смешивающаяся со слюной и стекающая по ее подбородку, и я удивляюсь тому, как ты терпишь такую неопрятность в своем доме, за своим столом.
— Ты хорошо себя чувствуешь? — до этого расслабленный, ты чуть напрягаешься, подаваясь корпусом вперед и впиваясь в меня пронзительным взглядом. Прищуриваешь глаза, рассматривая мое лицо, и, получив в ответ короткий кивок, откидываешься на спинку стула. Как ни в чем не бывало начинаешь есть, а у меня от накатившей усталости кусок в горло не лезет — слишком мало времени прошло с момента моей полусмерти и слишком непривычно ощущать полнейшее безразличие к чужим страданиям.
Может потому, что своих навалом?
Перевожу взгляд на изуродованную девушку и несколько секунд смотрю в ее блестящие, наполненные ужасом глаза. Они кричат громче слов и молят о помощи, которую она здесь не найдет, только не в моем лице, потому что я еще не справилась со своей болью. Она напоминает о себе при каждом движении, при каждом вдохе и выдохе, она пробороздила мой живот незажившим еще шрамом и торчащими из него нитками. Интересно, сколько в тебе талантов, Алан, учитывая то, как профессионально ты вытянул меня с того света? И для чего, черт побери, ты это сделал? И пока я думаю об этом, равнодушно наблюдая за плачущей девушкой, ты откладываешь вилку и, сцепив пальцы под подбородком, впиваешься в меня снисходительным вниманием.
— Тебе понравился мой дом, Кейт? — ты делаешь вид, что третьего лишнего не существует, что ее истеричные всхлипы, изредка нарушающие тишину между нами, нисколько не мешают, не отвлекают тебя от главной жертвы — меня, по каким-то причинам ставшей твоей любимицей. На мгновение задумываюсь, вспоминая переплетение коридоров, широкую лестницу, ведущую наверх, двустворчатые двери и огромное пространство особняка, затерянного где-то в лесу, в подножии гор, название которых я только могу предположить. "Ближайшие" к Атланте горы — Аппалачи, а это значит... значит, что ты завез меня слишком далеко, чтобы меня могли найти, чтобы у меня вообще был шанс на спасение. — Довольно сложно содержать его, учитывая отдаленность от городов, но это того стоит, как думаешь?
Конечно, стоит, ведь здесь так легко возделывать сад.
— Почему Атланта?
Кривишь губы, отчего они превращаются в тонкую линию, и пожимаешь плечами, пока я пропускаю вдох, чтобы унять ноющую боль в боку. В поле моего зрения появляются дрожащие руки девушки, и я замечаю ее поломанные под корень ногти, забитые грязью и кровью. Точно такие же руки были у меня, когда ты вернул меня обратно: я была заляпана грязью с ног до головы — липкая, местами промерзшая земля, раздирала колени и ладони, когда в абсолютной темноте я падала на нее, спотыкаясь о корни деревьев.
— Чем дальше, тем лучше, пусть они думают, что убийца у них под носом, и ищут там, где его нет.
— Это неудобно, в плане перевозки. Рискованно.
— Не в моем случае, у меня с этим проблем не бывает, — осекаешь, знаю почему, потому что я зашла слишком далеко и не ответила на твой вопрос. Ты подтверждаешь мои догадки сверкнувшим от недовольства взглядом, и я поспешно исправляюсь:
— Да, мне понравился твой дом, — ложь, я видела лишь его очертания, искаженные страхом и пустой, необоснованной надеждой. Глупо бежать от того, кто ни разу не проигрывал, тем более я не знала правил. Не знала, что ты дал мне целых два часа форы, не знала, что шел за мной по следу, шаг в шаг, как идут чистокровные гончие, выслеживая зверя.
— А места? Здесь очень красивые места и девственная природа. Ты ведь догадалась, где мы, не так ли? Учитывая твои способности к анализированию. Ну же, Кейти, расскажи мне о своих догадках.
— Аппалачи.
— Точно, — улыбаешься, прямо как добрый друг, отчего твое непроницаемое лицо всего на миг становится мягче, теплее, открытее, и оно вызывает во мне еще большую ненависть, потому что оно фальшивое. Насквозь. Лучше не притворяйся тем, кем не являешься, и не прячь за привлекательными чертами лицо монстра. Секунды между нами растягиваются в вечность, пока девушка не шмыгает носом, громко, отчего тебя практически перекашивает от злости, и, вспомнив наконец о ее существовании, ты перестаешь на меня смотреть, позволяя расслабить окаменевшие от напряжения мышцы.