— Ко скольки я должна быть готова? — не поворачиваюсь к нему, упрямо разглядывая улицу, и за спиной раздается звук шагов, слава богу, не в мою сторону.
— К семи, я заеду за тобой в семь. И еще, спасибо, что согласилась, — дополняет он, покидая кухню и оставляя меня одну. В глубине квартиры раздается звук закрываемой двери, и я устало прислоняюсь лбом к стеклу, подставляя лицо под палящие лучи солнца. Они греют щеки, ласкают теплом губы, и я открываю створку окна, жадно хватая ртом воздух и всем сердцем желая начать с начала. С того самого момента, когда тебя еще не было в моей жизни, и я не знала, кто я есть на самом деле, не знала, что внутри меня скрывается маленькая убийца — мой личный ангел-хранитель.
— Спасибо, маленькая Кейти, — шепчу, обнимая себя за плечи и, наконец, беру себя в руки. Она подарила мне шанс — шанс на жизнь, а я как дура предпочитаю гнить заживо. Выпрямляюсь и хлопаю себя по щекам, отчего кожа на них начинает пылать. Приди в себя, Кейт! Все прошло, осталось там, в прокопченном дымом подвале, и ты, Алан, остался там тоже.
Я пойду на прием с Михаэлем и попытаюсь вернуться к жизни.
Но кто же знал, что уже завтра я сделаю совершенно противоположное.
Глава 25
Она чувствует едва уловимый сладковатый запах, оседающий на языке липкой слюной, и ей приходится часто-часто сглатывать, чтобы избавиться от приторного вкуса. Он знаком ей. До боли. До мурашек по коже и замершего в груди сердца. Ей страшно открыть глаза, но чье-то чужое дыхание касается ее лица и вынуждает сделать это — окунуться в настоящее, где она стоит у стола и с ужасом наблюдает за тем, как ты разрезаешь стяжки на лодыжках куколки Кэрол. Мертвой, конечно. Свет от пламени свечей падает на твою спину, покрывает волосы на твоем затылке мутно-желтым свечением и играет тенями на потолке, когда она, чувствуя обжигающую внутренности злость, поднимает глаза вверх и до онемения в пальцах сжимает холодную вилку. Она так безжалостно разбрасывается временем, что физически ощущает, как уходит подаренный ей шанс. Шанс избавиться от тебя и тем самым лишить тебя власти над Кейт.
— Для первого раза неплохо, Кейт. Вернее, он уже не первый, не так ли? — ты ласкаешь кончиками пальцев безвольно лежащие на подлокотниках руки и медленно поворачиваешь голову, вглядываясь в ее лицо пристальным взглядом. Встаешь, заставляя ее напрячься и сжать вилку сильнее, и подходишь вплотную, опуская ладонь на ее талию. Она трещит по швам, разрываясь от ненависти и дикой ярости, но умело сдерживает себя и даже улыбается. Едва заметно, уголками губ, которые тут же оказываются в плену твоих. Ты целуешь ее, даже не догадываясь, кто на самом деле стоит перед тобой и как этот "кто-то" опасен для тебя, потому что она видит тебя насквозь и знает, для чего ты устроил весь этот спектакль.
Пора рушить барьеры.
— Только мой тебе совет: никогда не медли, не сомневайся. Если ты позволишь себе сомнения, они могут превратиться в твою зависимость, слабость. Не повторяй моих ошибок, — ты шепчешь, обдавая висок горячим дыханием и бросаясь тонким намеком, а потом разворачиваешься, складывая нож и по инерции убирая его в карман брюк. — Что ж, у тебя есть шанс сотворить собственный шедевр, Кейт. От начала и до конца.
Ты не видишь, как меняется ее лицо, превращаясь в ничего не выражающую маску, но зато чувствуешь ее взгляд, полный ненависти и решимости. От этого твои плечи напрягаются и, следуя за интуицией, ты поворачиваешь голову именно в тот момент, когда занесенная над тобой вилка входит в твою шею, вонзаясь в сонную артерию и прокалывая ее стенки насквозь.
Твое лицо вытягивается от удивления, ты хмуришься, пристально вглядываясь в устремленные на тебя глаза с неестественно расширенными зрачками, а потом делаешь шаг назад и прижимаешь ладонь к шее, пытаясь остановить кровь и спасти то, чем дорожишь больше всего на свете, — свою жизнь. Отравленную проклятую жизнь, пропитанную смертью и красотой. И среди этих кровавых секунд она не может не заметить, как пелена разочарования и боли покрывает до этого уверенный взгляд, остановившийся на вилке в ее руке.
— Глупая маленькая Кейти думает, что убив меня, сможет подарить Кейт свободу, — ты говоришь это с придыханием и спокойно достаешь нож, одним нажатием выдвигая острое лезвие. В его поверхности теряются блики, и первые дорожки крови появляются на ее ладонях, когда она, пытаясь нас защитить, выставляет их вперед. Всего пара взмахов и они превращаются в лоскуты разрезанных мышц, и комната наполняется криком, когда ты уверенно вонзаешь нож в ее плечо, вмиг стирая маску жестокости с ее красивого лица и давая себе несколько секунд передышки, за которые ты успеваешь схватить со стола салфетку и зажать ею рану, из которой не переставая течет кровь. Пошатываешься и в твоих движениях появляется явная нервозность, потому что ты прекрасно понимаешь, насколько опасно такое ранение. — Но что если ты ошибаешься? Что если там, — ты показываешь пальцем куда-то в сторону, и твоя рука мелко-мелко дрожит, внезапно опускаясь безвольной плетью. — Что если там ее ждет куда более страшное насилие. Насилие над собой, над тем, кто она есть на самом деле. Она никогда не станет прежней, так же как и ты, — твоя речь сбивается, ты хмуришься и неуверенной походкой подходишь к шкафам, в хаотичном порядке открываешь ящички, один за одним, практически не обращая внимания на нее, сжавшуюся у стола и наблюдающую за тобой все таким же ненавидяще черным взглядом. — Ты так ничего и не поняла, не увидела то, что я хотел вам показать. То, насколько мы схожи и насколько на самом деле одиноки, ведь для всех мы лишь обыкновенные убийцы, но не творцы, не создатели чего-то более прекрасного, чем банальная красота банальных вещей.