«Мог он убить, еще как мог», – засыпая, подумала она.
Часть II
Глава 1
Он не был убийцей. Он, Евгений Ильин, был поэтом. Плохим, бездарным поэтом, но не убийцей. То, что произошло потом… Во всем была виновата она, эта ужасная женщина.
О том, что стихи его так себе, Ильин узнал случайно. До шестнадцатилетнего возраста Женя пребывал в счастливой уверенности, что поэт он от бога и что вот-вот настанет утро, когда он проснется знаменитым. Невероятная слава ждала его впереди. Он засыпал и просыпался в ожидании этого прекрасного утра. Женя писал, писал, писал по нескольку стихотворений в день и ощущал свою гениальность.
Пока, правда, печатать его не спешили. Даже журналы ни разу не взяли, даже забитые газетенки. Но это ничего, все будет, очень скоро будет. Женя свято верил в то, что наступит его звездный час, и наконец дождался.
Откуда ж ему было знать, что все закончится полным провалом и… И полным провалом.
Но в тот день он, конечно, ни о чем таком не догадывался и был счастлив, безмерно счастлив.
Городское молодежное литобъединение «Дельтаплан» проводило конкурс юных дарований. Женя услышал об этом случайно: по местному каналу прошла реклама.
Он никогда не смотрел местный канал, да и телевизор-то включал редко. А тут не пошел в школу (легкая простуда, но вполне убедительная отмазка), решил сотворить очередной шедевр, но шедевр с третьей строчки вдруг закапризничал и рассыпался. Послонявшись бесцельно по квартире и не найдя никакого применения своим отупевшим от насморка мозгам, Женя набрел на телевизор. Что ж, в его состоянии вполне можно посмотреть какой-нибудь не слишком обременительный для интеллекта фильмец. Ничего подходящего не оказалось – везде шли новости и нудные политические передачи. И только на четвертом канале в виде исключения пустили нечто более-менее приемлемое. «Новые приключения неуловимых». Конечно, не фонтан, но за неимением лучшего…
Женя принес подушку и плед, с комфортом устроился на диване. Приключения мстителей его не захватили, и минут через двадцать он даже почти задремал, но тут фильм прервали рекламой. Той самой, о конкурсе.
Вот оно. Настало. Дождался. Стартовая линия, начерченная мелом на асфальте. Женя всегда знал, что такая линия существует, лично для него существует, но только не предполагал, где она находится, и потому ошибочно тыкался не в те инстанции. А теперь, стоит только разбежаться, и он помчится вперед с бешеной скоростью, обгоняя всех, устремляясь в объятия великой славы. Без сомнения, к финишу придет он первым. И это только самый начальный этап. В дальнейшем же…
Сон тут же слетел, и Женя бросился строчить автобиографию (по условиям конкурса без этого не принимали стихи на просмотр) и отбирать свои лучшие творения. Таковых оказалось гораздо больше, чем требовалось, и юный гений никак не мог определить, которые отсеять: «Я не успею вам подать манто»? «И отражает лунный свет»? «Я просто глупый, смешной графоман»? Нет, эти три должны быть обязательно. И «Доска. На ней фигуры» нельзя выбросить. А это?
Вот это, пожалуй, самое лучшее. Первым его и надо дать. Набрать чуть крупнее других, так, чтоб оно сразу бросалось в глаза. Может, картинку какую-нибудь к нему подобрать? Нет, картинка – лишнее. А вот название… Надо придумать название. Особенное название. Все остальные стихи не называются никак, идут по первым строчкам, а этому обязательно нужно дать имя. Но только какое? «Одиночество»? Избито до отвращения. «Поэт»? Почти штамп. «Сиротство»? Господи, ну и пошлость! А если…
Женя схватил со стола тетрадку, первую попавшуюся из стопки, и вывел маркером печатными буквами: «Непойманный дождь».
Лучше и не придумаешь. Кажется, ничего подобного в поэзии еще не было. И, наверное, никогда не будет.
Женя собрал рассыпавшиеся по полу листы со стихами, аккуратно сложил их и пошел досматривать фильм. Стихи он решил послать все, ничего не отсеивая, пусть сами там, в комиссии, разбираются, а он просто не может выбрать.