Обсудив заявление П. М. Третьякова, городская дума 15 сентября единогласно приняла дар на условиях жертвователя и выразила глубокую благодарность{179}. Городской голова Н. А. Алексеев прислал ему благодарственное письмо, в котором говорилось: «Движимый желанием способствовать устройству в первопрестольной столице полезных учреждений и содействовать процветанию искусства в России, Вы принесли в дар московской городской думе Вашу художественную коллекцию, на которую Вы потратили столько нравственных забот и материальных затрат и которая издавна была гордостью и украшением не только города Москвы, но и всей нашей родины»{180}. Подобное единодушие было довольно редким для руководителей города, тем более, что возникала необходимость изыскивать средства для содержания нового городского учреждения. При хронической нехватке денег в городской кассе это сделать было непросто. Однако дума в данном уникальном случае даже «раскошелилась» и решила ежегодно выделять 5 тыс. руб. на приобретение новых работ (позднее эта сумма была увеличена до 10 тыс. руб.).
Известие о передаче третьяковского собрания Москве быстро облетело буквально всю страну. Реакция людей независимо от их социального положения и убеждений была повсеместно положительной, а иногда даже восторженной. Многие хотели выразить свое восхищение и одобрение самому дарителю, но он, как всегда чуравшийся всяких словословий, срочно уехал 16 сентября за границу.
Трудно найти в истории России конца XIX — начала XX в. примеры подобного однозначного восприятия общественностью какого-либо события, такого совпадения взглядов и консерваторов, и либералов, и представителей радикальных кругов. Акция московского купца буквально объединила всю Россию. Дело Третьяковых славили кто как мог. Приведем одно из посвящений того времени:
Павел Михайлович возвратился в Москву в середине ноября и сразу же принялся составлять опись своего собрания, которая была издана как первый каталог галереи в 1893 г.{182} Эта работа требовала напряженных усилий Павла Михайловича и нескольких его служащих, так как точных данных о числе картин не знал никто. Коллекционер практически отходит от всякой иной деятельности и в марте 1893 г., сославшись «на расстроенное здоровье», отказывается от должности члена совета «почти родного» Московского художественного общества и состоявшего при нем Училища живописи, ваяния и зодчества, и слагает с себя выполняемые много лет обязанности казначея{183}.
Составление описи было необходимо, во-первых, для передачи собрания новому владельцу (Городской Думе); а, во-вторых, для страхования. Павел Михайлович всю жизнь страшно боялся пожара, но так свою коллекцию сам и не застраховал. Это произошло лишь при новом владельце, причем в описании оценщика было сказано, что «имущество очень ценное» и его стоимость была определена в 1,5 млн руб.{184}
Согласно составленному перечню, коллекция включала 1276 картин, 471 рисунок и 9 скульптур русских мастеров. Были представлены все школы и направления национального изобразительного искусства XVIII и XIX в. и все сколько-нибудь значительные имена. Здесь были работы А. П. Антропова, И. П. Аргунова, Ф. С. Рокотова, Д. Г. Левицкого, В. Л. Боровиковского, В. А. Тро-пинина, А. Г. Венецианова, О. А. Кипренского, К. П. Брюллова, П. А. Федотова, В. Г. Перова, М. В. Нестерова, А. К. Саврасова, А. И. Куинджи, И. Н. Крамского, В. М. Васнецова, И. И. Левитана, И. Е. Репина, В. А. Серова, Н. Н. Ге, В. Д. Поленова и многих, многих др. Кроме того, в его собрание входили и 62 русские иконы{185}. Как заметил один из современников, коллекция Павла Михайловича — «это не только собрание картин. Это целый пантеон русской духовной жизни в благородных ее стремлениях и порывах»{186}. По характеристике художника С. Т. Коненкова, «Третьяковская галерея объединила, открыла миру недюжинные художественные силы России»{187}.
Можно ли выразить в рублях стоимость пожертвования Третьяковых? Выступая в думе, В. И. Герье заметил: «Оценивать ее (т. е. коллекцию. — А. Б.) нам не представляется возможным. Павел Михайлович, ввиду его прирожденной, всем известной скромности, не называет цифры. Не опасаясь быть нескромным скажу, что общее пожертвование Третьяковых городу, с недвижимостью, конечно, достигает 2 000 000 рублей серебром»{188}. Конечно, любая цена применительно к произведениям искусства всегда является величиной довольно условной. Как оценить уникальный шедевр? Исходной величиной при оценке у П. М. Третьякова служили покупные цены. Однако в большинстве случаев они возникали под влиянием сиюминутных ситуаций, картины иногда приобретались по случаю и часто скорее отражали материальную неооеспеченность самого художника, чем реальную художественную ценность. Кроме того, в силу авторитета собирателя многие мастера значительно снижали заявленные цены только для того, чтобы их работы попали именно в галерею Павла Михайловича. Так, например, И. Е. Репин оценил в 20 тыс. руб свое полотно «Иван Грозный и его сын Иван 16 ноября 1581 г.», но уступил его П. М. Третьякову менее чем за 15 тыс.{189} Таких примеров было немало. Учитывая это, нельзя не признать, что оценка художественных произведений в 1428 929 руб.{190}была ниже действительной. Общий же размер пожертвования, включая недвижимость (250 тыс. руб.) и капитал С. М. Третьякова, достигал почти 2 млн.
Одобрение действий Павла Михайловича в своей социальной среде отражало изменение умонастроений в купеческих кругах, подчеркивало эволюцию представлений о роли предпринимателя в жизни страны. Большинство «деловых людей» вполне осознавало историческое и культурное значение начинания Павла Михайловича и хотело выразить ему свое признание.
Хотя сам даритель не выдвигал условий о названии картинной галереи, городская дума сочла необходимым «возбудить ходатайство» о присвоении ей имени братьев Третьяковых и обратилась с этой просьбой «по назначению». Этот маленький штрих наглядно демонстрирует тот всепроникающий дух административного контроля, которым были пропитаны различные стороны общественной жизни в самодержавной России. Сами хозяева галереи в лице городской думы не могли решить этот частный вопрос, здесь требовалась «высочайшая санкция». Несколько месяцев продолжалась переписка между думой, московским генерал-губернатором и Министерством внутренних дел, пока, как было сказано в уведомлении, «государь-император по всеподданнейшему докладу министра внутренних дел в 30 день апреля (1893 г. — А. Б.) соизволил выразить согласие на присвоение помещению, в котором будет находиться пожертвованная г. Москве бр. Третьяковыми художественная коллекция, наименования «Городская художественная галерея Павла и Сергея Третьяковых»{191}. (В 1918 г. получила название «Государственная Третьяковская галерея».)