Чтобы превратить Невский и Уральский заводы в современные предприятия, требовалась их полная модернизация, для которой были необходимы огромные финансовые вложения. По всей вероятности, вначале Савва Иванович до конца не осознавал всю сложность поставленной задачи. Первые годы вкладывал в новые предприятия свои личные средства, но их не хватило для поднятия разоренных заводов. Сам он не мог уследить за всем разветвленным хозяйством, компетентных и честных сотрудников не хватало, и огромные средства, что выяснилось позднее, часто просто разбазаривались. Не в характере Саввы Ивановича было останавливаться на полпути. Он с удивительной настойчивостью продолжает безнадежное дело, начинает финансировать промышленные предприятия из кассы Московско-Ярославско-Архангельской дороги, изыскивает денежные средства на стороне. Интуиция предприимчивому дельцу явно изменила, и он не рассчитал своих возможностей.
Во всей этой истории, которая достойна отдельного специального исследования (до сих пор отсутствующего), немало примечательного для характеристики реалий экономического развития крупного предпринимательства в России. Остановимся лишь на некоторых эпизодах. Главная слабость намеченной комбинации состояла в том, что у С. И. Мамонтова не было надежного источника кредитования. С банками тесных отношений у него не существовало, но петербургские финансовые заправилы (крупнейшие банки России концентрировались в Петербурге) внимательно следили за его деятельностью, видя в нем серьезного соперника. Однако после того, как были исчерпаны все возможности в изыскании необходимых финансовых ресурсов, он, по совету С. К). Витте, обратился к ним.
В 1898 г. на горизонте Мамонтовского дела появляется фигура крупнейшей «финансовой акулы» — директора Петербургского международного коммерческого банка А. Ю. Ротштейна. Этот известный делец (еврей по национальности, австрийский, а затем прусский подданный по паспорту) в 90-е годы стал руководителем крупнейшего частного банка России, финансовым советником министра финансов С. Ю. Витте и имел многочисленные связи в европейских финансовых центрах. Безысходное положение Саввы Ивановича заставило его пойти на рискованный шаг. В августе 1898 г. он продает 1650 акций Московско-Ярославско-Архангельской дороги Международному банку и одновременно получает специальную ссуду под залог акций и обязательств (векселей) принадлежавших ему и его родственникам{460}. По сути дела, на карту было поставлено все, и Савва Иванович проиграл.
Связываясь с Международным банком, он хотел получить передышку, а затем, добившись концессии на постройку большой железнодорожной магистрали Петербург — Вятка, за счет казенных субсидий рассчитаться с кредиторами. В это время у него возникает и другой грандиозный план — проложить железную дорогу в Среднюю Азию. Инженер-путеец и писатель Н. Г. Михайловский (Гарин), проводивший по заданию С. И. Мамонтова изыскательские работы, писал ему 23 июля 1898 г.: «Я докладывал министру (речь, очевидно, идет о С. Ю. Витте. — А. Б.) о Ташкент-Томской дороге после его возвращения. Он весь за эту дорогу и собирался делать Государю доклад. Я передал ему наши записки. Слыхал, что и военный министр за эту дорогу»{461}. Одобрение подобных планов зависело от правительственных сфер и надо было уметь «подобрать ключи» к высокопоставленным сановникам в Петербурге.
Савва Иванович, много лет общавшийся с ними, знал, что самым надежным способом добиться их согласия служила взятка. Продажность являлась «исконной чертой» царской бюрократии, и, чем выше было положение чиновника на иерархической лестнице, тем больше надо было платить. Да и зачем им было стесняться, когда взятки брали и члены царской фамилии. Знаток закулисной петербургской жизни А. С. Суворин прямо писал о том, что «великие князья всегда брали взятки и старались поживиться всякими способами»{462}. Это не составляло особого секрета. Мы не знаем всех, кому платил Мамонтов, но достоверно известно, что «правая рука» С. Ю. Витте, директор Департамента железнодорожных дел Министерства финансов, тайный советник В. В. Максимов был у него, что называется, на содержании. Как свидетельствовали близкие С. И. Мамонтову люди, только в одном случае этот вершитель железнодорожных дел во влиятельнейшем министерстве получил 150 тыс. руб.{463} После огласки этого дела С. Ю. Витте уволил В. В. Максимова»{464}. В конечном итоге концессия на строительство дороги Петербург — Вятка была получена, но было поздно, и Савву Ивановича это уже не спасло.
Крах Мамонтова был одним из крупнейших общественных событий на грани веков в России. Он вызвал сильный общественный резонанс. В течение многих месяцев тема «мамонтовской панамы» не сходила со страниц газет. Дотошные, но часто мало сведущие в экономических вопросах журналисты буржуазных газет будоражили общественность сообщениями о колоссальных суммах хищений и трат. Однако постепенно, по мере выяснения истинного положения, тон печати стал меняться, и о Савве Ивановиче уже стали говорить как о жертве. После окончания всей истории влиятельная петербургская газета «Биржевые ведомости» писала: «Итак, делу Мамонтова наступил конец — факт, которому ввиду существенного влияния, оказанного этим делом на нашу торгово-промышленную жизнь, нельзя не порадоваться. Вместе с тем, однако, не наводит ли известие из Москвы на грустные мысли, не бросается ли в глаза странное несоответствие спокойного, основанного на взаимных уступках финала «Мамонтовской эпопеи» с той шумихой, которая была поднята при ее возникновении?»{465}.
Что же все-таки произошло? Как случилось, что известный и опытный предприниматель потерпел полное крушение? Был он виноват или пал жертвой чужой злонамеренной воли? Суждения высказывались самые различные. Некоторые считали, что мамонтовское дело — результат интриг в высших эшелонах власти, где шла борьба за влияние между министром юстиции Н. В. Муравьевым и поддерживавшим предпринимателя министром финансов С. Ю. Витте{466}. Другие утверждали, что чиновники и дельцы не могли простить С. И. Мамонтову популярность, его подвижничество на ниве культуры и что «он был разорен и опозорен главным образом за свое отступничество от традиций московского купечества», и если бы не его увлечение искусством, то «его, конечно, поддержали бы и не допустили бы до скандального погрома»{467}. Похожей была и точка зрения А. М. Горького, который писал А. П. Чехову осенью 1900 г.: «Видел я Мамонтова — оригинальная фигура! Мне совсем не кажется, что он жулик по существу своему, а просто он слишком любит красивое и в любви своей — увлекся»{468}. В своем дневнике В. Я. Брюсов записывает 28 сентября 1899 г., что Мамонтова «все жалеют, говорят, что его недочеты — это взятки, которые он дал в высоких сферах»{469}. Встречались и иные мнения.
Вообще, история «дела Мамонтова» до сих пор обстоятельно не освещена. Не претендуя здесь на восполнение существующего пробела во всей полноте, очертим главные фазы этой драматической истории, с которой не только завершилось предпринимательство, но прекратилась широкая филантропическая и культурническая деятельность Саввы Ивановича{470}.
Слухи о неблагополучии в делах С. И. Мамонтова стали циркулировать в июне 1899 г. после того, как ему не удалось вовремя погасить свой долг Международному банку. Министерство финансов назначило ревизию, вскрывшую нарушения в учете и расходовании средств Московско-Ярославско-Архангельской железной дороги. Выяснилось, что из кассы общества в 1890–1898 гг. деньги переводились на счета Товарищества Невского завода и Восточно-Сибирского общества, т. е. предприятиям, которые юридически не были друг с другом связаны. Такие финансовые операции были законом запрещены. Это было одним из главных пунктов обвинения, а вторым — перерасход по смете строительства линии Вологда — Архангельск. Кроме того, требовали удовлетворения и кредиторы. В конце июля 1899 г. все правление Московско-Ярославско-Архангельской дороги во главе с С. И. Мамонтовым ушло в отставку, и были избраны новые люди, которые обратились с исками к бывшим руководителям общества. Делами здесь стали заправлять люди Ротштейна.