Мы последовали за ним в дальнюю часть этого похожего на огромную пещеру здания, осторожно переступая через различные нагромождения приборов, инструментов и шлангов. Снятая с нашей машины покрышка стояла прислоненной к монтажному стенду. Рафаэль катнул ее в нашу сторону и похлопал ладонью.
– Шину вам пропороли сбоку. Порез широкий, как от охотничьего ножа.
Я нагнулся, чтобы рассмотреть дырку, думая про себя о том, как Гарри водит машину.
– Может, мы налетели на бордюр или еще что-нибудь, – предположил я. – Это «что-нибудь» было острым и пропороло шину.
Рафаэль повернулся к Гарри и одобрительно закивал головой.
– А вот это все-таки было смешно, – сказал он.
Мы вернулись в участок и забрали на стойке у входа записки о поступивших для нас звонках. Две от Денбери я выбросил сразу. Я нашел записку от Смитсона из отдела пропавших без вести и одновременно такую же нашел у себя Гарри. Вытащив из кармана сотовый телефон, я набрал номер Смитсона.
– Он же здесь, наверху, – сказал Гарри.
– Хочешь еще раз взглянуть, как он ест? – поинтересовался я.
Гарри передернуло. Смитсон снял трубку.
– Это Райдер. Я слышал, ты искал…
– Послушай, Райдер, я тут проверял кое-что, всякие жуткие дела или не точно описанных лиц. Эта женщина из мотеля… Ты ведь получил уже предварительное заключение по результатам вскрытия?
– Только в общих чертах, Джим. К тому же я сам туда съездил.
– Были у нее какие-нибудь приметные отличительные признаки? Знаешь, может быть…
– У нее на затылке было винного цвета родимое пятно размером с четверть доллара.
– Я думаю, у нас проблема. Тебе, видимо, нужно срочно подняться ко мне. Молись, чтобы я ошибся, Райдер. Поверь, я говорю это не просто так – на то есть причины.
– Так она монахиня? – недоверчиво переспросил я.
Смитсон откинул назад свою крашенную в черный цвет жидкую шевелюру.
– Сестра Анна-Мария; настоящее имя было – Мари Гилбо. В округе Чилтон есть монастырь, вроде общинной фермы или чего-то в этом роде. Они изготавливают и продают козий сыр, консервированные персики и всякое такое. Она предположительно отправилась на юг Алабамы и Миссисипи проверять магазины, которые торгуют их товаром. Помнишь, я упоминал о ней, когда вы с Наутилусом заходили ко мне? Мы, естественно, тогда не обратили на нее внимания. Кто же мог подумать, что тело в этом гадюшном мотеле окажется…
Гарри взял рапорт и, прислонившись к стене, принялся читать его:
– Родимое пятно, диаметром приблизительно около трех сантиметров, слева на затылке, чуть ниже линии волос… – Он взглянул на меня. Я кивнул. – Очень убедительно.
Неожиданно все становилось на свои места. Работа на ферме была тяжелым физическим трудом на свежем воздухе, в результате которого ее ладони стали грубыми и мозолистыми, а руки и ноги – крепкими и мускулистыми.
– Надо сообщить в монастырь о том, что произошло, – сказал Гарри. – Мы могли бы туда позвонить, но тут такое дело, что действительно требуется личный визит.
– Можем позвонить копам в Чилтон, пусть они этим займутся.
– Конечно, можем. Так действительно будет намного проще, верно?
Я вспомнил тело на кровати, глядящие на меня крошечные обгоревшие фитильки свечей, немой вопрос «Почему я?», застывший на приоткрытых в финальной агонии губах.
– Сейчас подгоню машину, – сказал я.
Глава 9
– Как долго Мари Гилбо была с вами, сестра? – спросил Гарри.
Настоятельница монастыря Вилла Мадонна сестра Беатрис смотрела вдаль. На глазах ее блестели слезы.
– Более тридцати лет, – сказала она, вытирая щеку ладонью. – Как быстро они пролетели.
Сестре Беатрис, вероятно, было за семьдесят. Глаза у нее были зеленые, как листья дуба у нас над головами а кожа лица обветрилась так, что лишь добавляла возраст. На голове ее красовалась густая шапка коротких серебристых волос. Если бы я не знал, что она монахиня, то по ее мешковатым, выцветшим джинсам «левайс» и белой хлопковой рабочей рубахе мог бы решить, что она какой-нибудь ковбой из Оклахомы на пенсии. Когда мы приехали сюда пятнадцать минут назад, она по нашим лицам сразу все поняла и сказала: «Давайте выйдем на улицу. Не хочу, чтобы печальные вести оседали на этих стенах».
Она провела нас через большое главное здание на просторное заднее крыльцо под навесом из теса. Перед нами был цветник – неистовая палитра из белых, желтых и пурпурных полевых цветов. За ним расстилался луг, заканчивавшийся рощицей персиковых деревьев. В отдалении две женщины занимались ремонтом ограды: одна держала столб, другая прибивала к нему проволоку. Вокруг них суетилось с десяток коз. Некоторое время я смотрел на этих животных; они выглядят счастливыми, подумал я, насколько счастливыми могут быть козы.