Пол выглядел подавленным и с усилием выдавил улыбку.
– Спасибо, Мирна.
Она вопросительно подняла на меня подрисованные карандашом брови.
– Он помогает вам раскрыть дело? Я знаю, что он по-прежнему занимается этим. Детектив Пол, вероятно, много чего может порассказать вам, молодым ребятам.
– Думаю, да, мэм, – кивнул я. – Жаль только, что он такой скромный, просто беда; героические истории из него даже клещами не вытянешь.
– А вы попросите, чтобы он рассказал вам про облаву на вора-домушника, как он гнался за ним, преследовал по крышам, как в том фильме с Кэрри Грантом и Грейс Келли.
Я сделал недоуменное лицо.
– Вор-домушник? Но я все эти годы думал, что мистер Пол работал…
– Эй, ты, – рявкнул Пол. – Нечета там распространяться об этом. – Он вздохнул и посмотрел на свои туфли. – Заходите в дом. Расскажу вам историю-другую.
Пол тяжело проковылял внутрь, мы с Уиллоу – за ним как конвой, и замыкающим Гарри, который задержался в дверях и обернулся к женщине:
– Мистер Пол – просто поразительный источник для всех нас, мэм. Даже не знаю, что бы мы без него делали.
Она засияла.
Дом Пола пропах кофе и жареной ветчиной. Мы сели вокруг обеденного стола, посреди которого лежала пачка вырезанных ножницами купонов.
– На всю эту полицейскую уличную романтику мне всегда было наплевать. Тогда не было таких кондиционеров в машинах, и половину своего рабочего дня приходилось проводить в парной на колесах. И однажды я признался нашему тогдашнему заместителю начальника, что готов практически на все, лишь бы уйти от этого.
– Вы купили свое место? – спросил Гарри.
Пол с вызовом выпятил на него свою массивную челюсть.
– Каждую зарплату я отстегивал ему двадцать процентов. Но это было не так важно: это была хорошая работа, и кто-то должен был ее выполнять.
– Двадцать процентов – это жирный кусок, мистер Пол.
– Я экономный человек и как-то обходился.
– А сколько вы имели на продажах?
Пол хотел возмутиться, но Гарри поднял руку и остановил его.
– Давайте только перестанем наконец фантазировать, мистер Пол. Ничего с вами плохого не случится, если вы расскажете нам правду.
Пол словно осел на своем стуле, уставившись на собственные руки.
– Черт побери, там хранились пистолеты и всякая всячина, которой было лет по пятьдесят. Давно закрытые дела. Никто не расстраивался, если время от времени кое-что пропадало. Я толкал эти вещи, чтобы только вернуть свои двадцать процентов.
Уиллоу наклонился вперед, глаза его горели, но голос был холоден.
– Вещи Гекскампа, Пол. Что стало с ними?
Пол сжал руки и не отводил от них глаз.
– Тут было несколько иначе. В тот вечер мне позвонили и сказали, что, если то, что ты принес, куда-нибудь случайно денется, я заработаю пятьсот баксов. А ты помнишь, что это были за деньги тогда?
– По-нынешнему больше двух штук, – сказал Уиллоу. – О, тебя, по крайней мере, нельзя было назвать дешевым жуликом.
– Да пошел ты, – рявкнул Пол, но злости в его голосе уже не было. Я заметил, как Гарри глазами маячит Уиллоу, мол, не дави на него.
– Так куда же ушли эти вещи? – спокойно спросил Гарри.
– На следующий вечер мне сказали вынести их в пакете – все до единой. Подъехала машина, и мы обменялись пакетами.
– Как выглядел парень, который проводил этот обмен?
Пол прижал ладони к глазам, словно это помогало ему прояснить воспоминания.
– Это был не мужчина, – сказал он так тихо, что мы даже подались вперед. – Это была женщина, и красивая женщина. Она была похожа на ангела.
Когда мы уходили, Пол все еще продолжал рассматривать свои руки.
– Красивая женщина? – переспросил я Уиллоу по дороге к машине. – Одна из последовательниц Гекскампа?
– Бардак в голове еще не делает женщин уродливыми. Кое-кто из самых красивых женщин, которых только можно себе представить, согласились бы месяц голодать за возможность помыть Гекскампу ноги.
– Ну и что с ними стало? – спросил Гарри.
– Большинство из них куда-то сплыли, исчезли. Парочка девушек отправилась в тюрьму по более мягким приговорам. Как вы знаете, Плачущая Женщина застрелилась, после того как выпустила Гекскампу пулю в живот. Еще трое или четверо растворились в воздухе. Насколько я слышал, была еще и пара мужчин, но они там надолго не задержались. Есть только одна женщина из тех времен, с которой вы могли бы поговорить.