Впервые за все время знакомства с этой компанией Аннабель была поражена.
– Вы в Вегасе когда-нибудь были? – спросила она. Он покачал головой. – А зря. Вам надо как-нибудь попробовать.
– А разве подсчет карт не запрещенное занятие? – спросил Стоун, сразу поняв, на что она намекает.
– Нет, – отвечала она, – если вы не используете для этого механических или компьютерных приспособлений.
– Ух ты! – воскликнул Милтон. – Я ж там состояние себе сделаю!
– Прежде чем взяться за осуществление вашей мечты, – заметила Аннабель, – вам следует знать, что, конечно, использовать собственные мозги можно, однако в случае, если вас поймают, вам их просто вышибут.
– Ох! – ужаснулся Милтон. – Ну тогда ладно…
Она обернулась к Стоуну:
– Итак, что вы думаете по поводу того, как был убит Джонатан? Только хватит уже всяких околичностей, а то мне все это надоело.
Стоун некоторое время смотрел на нее, потом наконец решился:
– Тело Джонатана обнаружил Калеб. И сразу упал в обморок. А в больнице медсестра сказала, что ему становится лучше и что температура у него повышается, а вовсе не падает.
– Это вы к чему ведете? – наморщила лоб Аннабель.
– В системе пожаротушения в библиотеке используется реагент «Халон-1301», – принялся объяснять Калеб. – Он поступает по трубкам в жидком виде, но когда выходит из распылителя, превращается в газ. Он гасит огонь отчасти потому, что поглощает кислород.
– Значит, Джонатан задохнулся и умер! Господи помилуй, вы хотите сказать, что полиция даже не рассматривала такую версию и не проверила, остался ли еще этот газ в баллонах? – возмутилась Аннабель.
– Все было шито-крыто, – сказал Стоун. – Сигнал тревоги не включался, а Калеб выяснил, что он в рабочем состоянии, хотя мог быть отсоединен, а потом подключен обратно. А газ, сами знаете, не оставляет никаких следов.
– И к тому же «халон» не мог убить Джонатана при той его концентрации, которая необходима, чтобы погасить пожар в библиотеке, – добавил Калеб. – Я это проверил. Именно поэтому он и используется в помещениях, где работают люди.
– И что это нам дает? – нахмурилась Аннабель. – Вас послушать, так это то газ, то не газ. Так что там было на самом деле?
– Одна из особенностей этого газа в том, что он понижает температуру в помещении, – снова включился в дискуссию Стоун. – Калеб говорил, что, когда он дошел до Джонатана, ему стало очень холодно и он потерял сознание. Я считаю, что холод – результат использования газа, и именно это вызвало реплику медсестры в больнице о том, что температура у Калеба поднимается. И еще я думаю, что Калеб потерял сознание, потому что уровень кислорода в комнате был низким, но не настолько, чтобы убить, ведь он вошел туда через полчаса после Джонатана.
– Значит, это был явно не «халон», а что-то еще.
– Точно. Нам остается только выяснить, что именно.
Аннабель встала:
– О'кей, мне пора заняться серьезной подготовительной работой.
Стоун тоже вскочил и уставился на нее:
– Сьюзен, прежде чем вы действительно включитесь в наше расследование, вам следует знать, что со всем этим связаны некие весьма опасные люди. Я уже лично стал тому свидетелем. Это может оказаться для вас рискованным предприятием.
– Вот что я вам скажу, Оливер. Если бы это было хоть чуть-чуть более рискованным, чем то, чем я занималась неделю назад, я бы отказалась.
Стоун был так поражен этим откровением, что даже отступил на шаг назад.
Аннабель подхватила под руку Милтона:
– Ну, Милтон, нам предстоит некоторое время провести вместе.
Робин был сражен:
– А почему Милтон?
– А потому что он будет моим личным ксероксом. – Она ущипнула Милтона за щеку, и та тут же заалела. – Но сперва его надо приодеть, изменить его имидж.
– А что с моей одеждой не так? – оскорбился Милтон, оглядывая себя с головы до ног – красный свитер и джинсы, все безукоризненно чистое и отутюженное.
– Да все нормально, – ответила Аннабель. – За исключением одного: она совершенно не подходит для того, что я задумала. – Она ткнула пальцем в Калеба: – Позвоните Милтону, как только узнаете название той фирмы. – И прищелкнула пальцами. – Пошли, Милти.
И вышла из дому. Пораженный Милтон оглядел остальных и безнадежным тоном переспросил:
– Милти?!
– Милтон! – позвала Аннабель с улицы. – Пошли же!
Милтон выскочил в дверь. Робин тут же напустился на Стоуна:
– И ты позволишь ей вот так его увести?
– А что ты предлагаешь, Робин? – просто ответил Стоун. – Эта женщина – сущий ураган пополам с землетрясением, и все в одном флаконе.
– Ну не знаю… Ты мог бы… То есть я… – Он рухнул в кресло и проворчал: – Черт побери, почему у меня нет фотографической памяти?!
– Благодари Бога, что у тебя ее нет, – заметил Калеб с отвращением.
– Почему ты так говоришь? – требовательно спросил разгорячившийся Робин.
– Потому что в таком случае она стала бы называть тебя Робби и меня бы стошнило.
Глава 32
Позже в тот же день, приехав в библиотеку, Калеб отправил по электронной почте сообщение в административный отдел. Час спустя он уже знал название частной архитектурной фирмы, которая участвовала в реконструкции Джефферсон-билдинга. И передал эту информацию по телефону Милтону.
– Ну и как ты там с этой женщиной? – спросил он приглушенным голосом.
– Она только что купила мне черный костюм и жутко яркий галстук, – шепотом ответил Милтон. – И еще хочет поменять мне прическу. Ну, понимаешь, чтоб я смотрелся более современно.
– А она сказала зачем?
– Пока нет. – Он помолчал, потом добавил: – Калеб, она меня что-то пугает. Она такая… уверенная в себе… – Милтон и не подозревал, как он был близок к истине.
– Ну тогда держись, Милти. – И Калеб, посмеиваясь, повесил трубку.
Потом он позвонил Винсенту Перлу, зная, что услышит автоответчик, поскольку магазин редких книг открывался только вечером. Дело было в том, что он не хотел разговаривать с самим Перлом, так как еще не решил судьбу коллекции Джонатана, тем более «Книги псалмов». Когда о ее существовании станет известно широкой публике, это вызовет настоящую бурю среди коллекционеров редких книг. И он окажется в самом центре водоворота. Эта мысль одновременно и ужасала, и привлекала его. Побыть некоторое время в центре всеобщего внимания – совсем не плохо, особенно для ничем не примечательного человека.
Единственное, почему он никак не мог заняться наконец делом, так это мысль о том, что, возможно, Джонатан приобрел уникальную книгу каким-то незаконным образом. Поэтому и скрывал ее в своем сейфе. А Калебу вовсе не хотелось делать ничего такого, что могло бы бросить тень на память о друге.
Отрешившись от беспокойных мыслей, он отправился поговорить с Джуэлл Инглиш, которая, как и поклонник Хемингуэя Норман Дженклоу, была в последние несколько лет постоянным посетителем читального зала.
Когда он подошел к ней, Джуэлл сняла очки, засунула пачку аккуратно исписанных заметками листов в небольшую папку и пригласила его присесть рядом. Он сел, и она взяла его за руку и сообщила возбужденно:
– Калеб, я получила информацию об отлично сохранившемся экземпляре издания Бидла. «Малеска, индейская жена белого охотника». Здорово, правда?
– Кажется, у нас есть один экземпляр, – задумчиво ответил он. – Надо убедиться, что книга действительно в хорошем состоянии, Джуэлл. Бидл всегда выпускал дешевые издания, плохо сброшюрованные.
Джуэлл захлопала в ладоши.
– Ох, Калеб, но это же замечательно, не правда ли? Просто здорово!
– Да, замечательно. Если хотите, чтобы я на нее взглянул, буду рад.
– Ох, вы прямо душка! Надо как-нибудь пригласить вас вместе выпить. У нас так много общего! – Она погладила его по руке и вопросительно подняла свои выщипанные и подведенные брови.
Захваченный врасплох, Калеб торопливо ответил:
– Да-да, конечно, отличная идея. Как-нибудь, может быть… Потом. Возможно. – Он еле сдерживался, чтоб не броситься обратно к своему столу. Стать объектом внимания семидесятилетней старушенции вовсе не льстило его самолюбию. Но к нему быстро вернулось хорошее настроение и он оглядел зал. Это было успокаивающее зрелище – лицезреть библиофилов, таких как Джуэлл или Норман Дженклоу, углубившихся в старинные книги за красивыми столами. Весь окружающий мир начинал казаться более нормальным и разумным, чем он был на самом деле. Калеб любил предаваться подобным иллюзиям – пусть всего на несколько часов, но зато каждый день. Да-да, вернуться в мир пергамента и гусиных перьев, хотя бы ненадолго, – это замечательно.