Татьяна Алюшина
Коллекция бывших мужей
Светлой памяти моей бесконечно любимой мамочки посвящается.
Утро было недобрым.
Настолько, что хотелось от всей широты души пожелать просыпаться таким вот образом моим врагам, но даже им не каждый день, не настолько уж я кровожадна.
Врагов у меня не имелось, по крайней мере явных, о которых бы мне было доподлинно известно, поэтому посыл остался без конкретного адресата и пропал попусту.
О господи, как же хреново-то!
Лучше бы совсем не просыпаться!
Болело абсолютно все, даже не болело, а ныло эдаким нудным стоном-жалобой, и еще эта дикая слабость, какая-то такая безысходная, словно размазывающая меня по поверхности кровати, а заодно и по жизни как таковой.
О-й-й-й… Чтоб тебя…
И за каким, скажите на милость, я проснулась? Ведь так хорошо спала, практически в беспамятстве!
А проснулась я от жажды. Серьезной, солидной жажды до склеивания и высушивания всех внутренностей.
— Надо встать, — прокаркала я севшим голосом.
И осмотрелась, в удивлении обозревая свою спальню — я ли это вообще произнесла, настолько чужим показался мне собственный голос.
А вот проявление такого активного любопытства было крайне опрометчиво! Не надо было головушкой-то крутить, ой, не надо! В ней, в смысле в голове, родимой, что-то ощутимо сместилось, булькнуло, выстрелило острыми иглами в разные стороны и растеклось по черепушке приступом боли.
— О-й-й-й, ё!.. — простонала я и ухватилась за головушку многострадальную обеими руками.
За что ж мне такое наказание-то, а? Ладно бы напилась накануне в хлам распоследний до тяжелой формы алкогольной абстиненции — понятны оказались бы столь плачевные последствия, да и не так обидно, к тому же честное признание самого факта, что страдаю и расплачиваюсь я за дело и полученное накануне удовольствие, примиряло бы с трудной действительностью поутру! Но полбокала шампанского — и такая вот фигня!.. Это, знаете ли, не просто обидно, это какая-то мировая несправедливость!
Ладно, хватить ныть, успею еще, а вставать все же требуется — помимо жажды явственно заявила о себе и другая, ровно противоположная, но столь же жгучая насущная необходимость расстаться с невостребованной организмом жидкостью.
Мама дорогая, как же мне встать-то?
— Поэтапно, — посоветовала я себе чужим голосом.
И приступила к осуществлению рекомендаций.
Сопровождая каждое действие стоном, вялым поругиванием, жалобами на жизнь и судьбу-злодейку, я первым делом перевернулась на бок. Полежала, пережидая, когда закончится головокружение, вызванное этим нехитрым движением.
— И какого хрена я не осталась в больнице? — попеняла я себе ворчливо. — Лежала бы спокойненько в палате, кнопочку нажала, и сестричка какая медицинская, раз и прибежала с горшком. Или как эта фигня у них там называется?
Ну, вот не осталась, дурында этакая — домой, домой все рвалась, теперь обходись без кнопочки волшебной и доброй медсестрицы с белым горшком в руке.
Самостоятельно.
Так! А самостоятельно мы сейчас ножки с кровати спустим — и-и-и, ну-ка… Ну-ка, получилось не так бодро, как предполагалось, но ножки я таки спустила с кровати. Теперь предстояло более сложное действие с непредсказуемыми последствиями — сесть…
Я набралась храбрости, сколь могла, выдохнула и, придерживаясь за края кровати, перевела свое тельце из полугоризонтали в полувертикаль.
И пое-е-е-ехала моя головушка в путешествие, в мировое турне я бы сказала — вау-вау-вау — кружилась комната.
В голове стреляли иголки боли, во рту… — лучше даже не думать, что там у меня во рту творится, и не знать никому!
Кругоземка в голове постепенно закончилась, мне даже удалось разлепить глаза и пожелать себе мысленно успеха в следующем этапе — подъеме с кровати.
Вдохнув поглубже и жалобно-скорбно выдохнув, ухватившись одной рукой за изголовье, второй за борт кровати, я, как та птица, набралась гордости и…
И, как ни удивительно, сумела подняться с первой же попытки!
О, как!
Чувствуя себя практически олимпийской чемпионкой, ну по крайней мере определенно героиней, я сделала первый пробный шаг к двери, и ничего — шагнула! В голове булькало и кололо, от слабости дрожали руки и ноги, подгибались коленки, во рту… ну это лишнее — а таки шагнула!
И так вот шаг за шагом, буквально step, как говорится в нашем английском, bay, как говорится там же, step, понимаешь ли, я пошкандыбала вперед, придерживаясь за все подряд — стены, мебель, двери, по дороге пытаясь определиться, что в моих потребностях приоритетнее в данный исторический момент — пить или, пардоньте-с, наоборот.