— Фатима, Вы уверены, что стоит это делать? — голос бородача заглушается скрипом выдвигаемого ящика, — она еще ребенок, а это не безопасно. Даже легкое прикосновение этих предметов иногда лишает сознания взрослых людей.
Папироса, едва заметная в его усах, выпускает клубы сизого дыма, которые заполняют комнату.
Мама оборачивается от окна, в котором была видна Нева, — извините, Вы можете не курить? Муж не любит, когда мои волосы пахнут табаком, а мыть их — целый день.
Мама не носит хиджаб, но платок всегда скрывает ее волосы от посторонних. Когда она моет голову, обе дочери помогают ей расчесывать густые светло-каштановые волосы. Мама встает на табурет, чтобы волосы не падали на пол и им с сестрой было удобнее их расчесывать. Если в окна заглядывает неяркое северное солнце, кажется, что мама окутана облаком из сверкающего красного золота.
— Мам, может чайку? — голос сына возвращает к реальности. Он сидит у кровати и вытирает полотенцем руки. Пахнет хлоркой.
Это младший. Он приезжает до и после работы: постирать, убрать и покормить. Ночует дома, на другом конце Москвы. В свете ночника видны темные круги вокруг глаз и осунувшееся лицо. «Как же он устал, — тяжело думает она, — больше тянуть нельзя, сегодня я должна все ему рассказать».
— Сынок, переночуй сегодня здесь.
— Конечно, только звякну домой, — берет телефон и уходит на кухню.
…бородач открывает шкатулку, в ней на бархатной подушечке лежит металлическая подвеска.
— Доченька, возьми это, — мама протягивает ей красивого зайчика.
Фигурка касается пальцев, обжигает их холодом, как будто зайчика принесли в дом с мороза, ладошку покалывает. Ощущение неожиданное и приятное.
— Пожалуйста, сильно сожми кролика, — глухим голосом просит дядя Иосиф.
Она послушно сжимает фигурку и чувствует, как под пальцами поддаются лапки и брюшко зверька.
— Вот! — она возвращает кролика. На его боку четко видны вмятины от детских пальцев, а лапки вдавились в тельце.
— Видите, Иосиф, — мама отдала ему кулон. Бородач потрясенно крутит в руках фигурку.
— Это невероятно! Металл поддался пальцам ребенка!
Он с изумлением рассматривает фигурку и протягивает ее маме.
— Фатима, смотрите, металл восстанавливает форму!
— Убедились? — мама берет дядю Иосифа за руку, — обещайте, что будете оберегать ее, если со мной и мужем что-нибудь случится. Я чувствую — впереди нас ждут тяжелые времена.
Пройдут годы, и она расскажет сыновьям о сокровищах Эрмитажа, о которых услышит на лекциях дяди Иосифа — академика Иосифа Абгаровича Орбели …
— Мам, я подремлю немного, — слова сына снова возвращают ее в реальность. Он тяжело встает и исчезает в полумраке квартиры. Слышно, как ветер бросает охапками снег в огромные окна сталинской высотки.
…ленинградская квартира. Подъем по лестнице с двумя ведрами невской воды дается с трудом. Ноги не слушаются, и кружится голова. Сегодня в штабе МПВО ее наградили кульком сушеной моркови за три потушенные «зажигалки»— можно будет заварить чай.
Дядя Иосиф принес кусок рафинада. Но мама спала, и он побоялся ее будить. Она уже месяц не поднимается — нет сил, и опухли от голода ноги. Сегодня будет праздничный ужин.
Помыла пол Илие Рувимовне и получила две витаминные горошины. Обычно за эту работу можно получить одну горошину, но сегодня у Илии именины и она дала две. Старая еврейка всегда говорит своим похожим на карканье голосом: «Нельзя просто так раздавать что-либо. Все в этом мире надо заработать. Пусть это будет пустяк, но только через ТРУД, — у нее получается ТГУУУД, — заработанный пустяк ты будешь ценить — в нем тепло твоей души и сила твоих рук».
До войны Илия работала в аптеке на Невском. Когда Молотов сообщил, что в 4 утра, «германские войска напали на нашу страну», — она пришла к ним домой и просила маму срочно купить сахар, спички и мыло.
— Фатима, у тебя девочки, твоя кровь и плоть, и их надо кормить. Беги ко мне в аптеку, купи поливитамины, пока они есть.
Мама отшучивалась: «Иля, этих фашистов завтра отшвырнут до Берлина. Аллах не допустит».