— Ничего я не списал, не так-то все это просто!
— Как так? — опешил Брокар. — Почему не списал?
— Да разве он подпустит меня к картотеке? Ему за это голову снимут…
— Какое дело мне до того, кто из вас будет списывать! — закричал на него Брокар. — Ты ли, дружок, или твой приятель! Мне до зарезу нужна копия полицейской карточки на Картье, и дело с концом!
— Я понимаю, только он не согласен на двадцать…
— Врешь, он согласен! Это ты, ты решил сорвать с меня еще двадцать! Думаешь, не вижу этого по твоей ненасытной полицейской морде? Так знай же: ни гроша более!..
— Он требует пятьдесят франков, Эмиль… Я уже взял на себя смелость и предложил ему тридцать, но он ни в какую. У нас, говорит, на всякие услуги и поблажки существует твердая такса. Карточка — пятьдесят франков…
— Ах, подлецы! — неистовствовал Брокар. — Ах, грабители! Да на них никаких денег не напасешься! Пятьдесят франков за десяток слов, нацарапанных на кусочке картона!
При всей своей расточительности, — а Брокар, если имел возможность, был расточителен до безрассудства, — он начал испытывать тревогу: за какие-нибудь сутки его капитал уменьшился на целую треть. А ведь он еще только у самого порога тайны.
— Ладно, вот тебе пятьдесят франков! Только живо! И помни — в официальном конверте, запечатанном сургучом!
Быстрота, с какой Фагэ доставил своему ученому другу копию полицейской карточки, красноречиво свидетельствовала, что его рвение обошлось Брокару по меньшей мере в лишние двадцать франков.
— Наконец-то! — Брокар быстро надорвал конверт, извлек из него небольшой листок бумаги и стал бормотать про себя текст: — «Анри Батист Картье, ученый-геолог…»
Тут он вдруг умолк и поднял голову. Фагэ, полицейский шпик, смотрел на него во все глаза и, похоже, весь превратился в слух; казалось, он слушает и глазами.
— Спасибо, мой друг, — кротко сказал шпику Брокар. — Сегодня я не стану тебя больше беспокоить.
— А за карточку?
— Что — за карточку?
— Ты же обещал лично мне десять франков.
— Да ты уже, наверное, вдвое содрал с этого твоего… мерзавца!
— Ничего я не содрал! — озлился Фагэ, хотя и сказал неправду. — Я и так дешево взял с тебя за Ледрю, а ты все скупишься!
Брокар обозлился.
— Вот тебе твои франки, и убирайся ко всем чертям! Да держи язык за зубами, не то я быстро дотянусь до тебя, у меня теперь длинные руки, так и знай…
Как ни странно, опережая будущее, о котором он, в сущности, только мечтал, Брокар искренне верил в эту минуту в свое всемогущество. Несколько сотен франков, еще лежавших в его бумажнике, сомнительное покровительство Стампа, урановая руда, маячившая где-то на далеком горизонте, полицейская карточка на геолога Картье — вот и все, из чего слагалось это ложное ощущение силы.
Оставшись один, наш герой принялся изучать карточку. Он читал медленно, вдумываясь в каждое слово и как бы взвешивая его на весах своих надежд, упований, расчетов.
«Анри Батист Картье, ученый-геолог, улица Компьен, 17. Вдовец, сорока двух лет. Проживает с сыном Робером, 17 лет, и с незамужней сестрой Мари Картье, 44 лет, ведущей его хозяйство. Внешность: средний рост, широкие плечи, волосы густые, иссиня-черные, развернутый лоб, прямой нос, глаза карие, чуть хмурый, но уверенный вид, походка твердая, движения резкие, волевое, решительное лицо…»
— Ого, — с уважением произнес Брокар, — это, видать, человек!..
«С начала войны находился в действующей армии, после оккупации бежал в Северную Африку, в Алжир. Об этой поре его жизни ничего не известно. С 1943 года и до конца войны — в Сопротивлении, в Лионском районе. Образование, прерванное войной, закончил в 1947 году. Специальность — геология. Год назад вернулся в Париж из путешествия по Экваториальной Африке, куда был командирован на шесть месяцев Геологическим обществом. По истечении шести месяцев прислал оттуда материал, представляющий большой геологический и этнографический интерес. Однако в отсутствии пробыл значительно дольше: свыше трех лет. Обществу неизвестно, где именно находился он все это время и что делал. По некоторым, непроверенным сведениям, он долгое время жил среди негров, в глубине Экваториальной Африки, откуда позднее перебрался в Алжир. Все попытки Геологического общества возобновить с ним отношения по его возвращении в Париж успеха не имели. Причина такого странного отчуждения от прежних научных связей неизвестна…»
— А вот мне известна! — воскликнул Брокар. — Причина заключена в этом самом палисандровом ящичке, господин ученый шпик, поставляющий в полицию сведения о своих коллегах! Эх ты, торчишь в самом сердце Геологического общества, а ни черта не знаешь! А вот Брокар — ха-ха-ха! — знает, да только не скажет. Однако пойдем дальше, эта полицейская писулька, ей-богу же, стоит сотни франков…