— Пошел ты! — закричала она и попыталась вырваться, но он был сильнее ее, и в ответ только более крепко стиснул ей шею.
— Возьми ручку! — приказал он.
— Нет!
— Я сломаю тебе руку, сморщенная старая сука.
Он усилил давление.
Гневно, но она взяла ручку.
Он прижал ее руку к бумаге.
— Подписывай ее.
Она колебалась.
— Сейчас же! — закричал он.
Она быстро нацарапала свою подпись. Он отодвинул ее к левому краю стола и сравнил написанное ею имя с примером ее подписи, который предоставил Саймонс.
Все было правильно.
Он отпустил ее.
Волна гордости захлестнула его, выражение чистого патриотизма, которого он не испытывал с тех пор… ну, никогда.
Королева тут же подбежала к двери и принялась растирать больное запястье, умоляя отпустить ее. Она плакала, и он с удовлетворением подумал, что, в конце концов, она не такая уж крутая старая девка.
Он взял документ, положил его в средний ящик стола и запер.
Соединенные Штаты официально стали суверенным государством.
Они были свободны.
Он посмотрел на королеву. Она больше не плакала, он не видел слез на ее слишком накрашенном лице, но все еще хмурилась и потирала запястье. Он улыбнулся ей, чувствуя себя хорошо.
— Благослови Господь Америку, — сказал он.
Исповедь корпоративного человека
Я работал техническим писателем в начале 1990-х годов, так как в то время не мог позволить себе писать художественную литературу. Будучи бородатым, длинноволосым либеральным парнем, я после семи лет учебы в колледже обнаружил, что сижу в офисе, окруженный ухоженными бизнесменами, бухгалтерами и государственными служащими. Еще более сюрреалистичным было то, насколько серьезно они относились к своим мелким мелочным войнам за сферы влияния и насколько смешными были их приоритеты.
«Исповедь корпоративного человека» — мой слегка преувеличенный взгляд на те дни.
Мы наточили карандаши для войны и массово пошли в бухгалтерию. Финансовый директор и его приспешники работали над электронными таблицами, ничего не подозревая. У нас было преимущество во внезапности.
По моему сигналу мы закричали как единое целое, и когда бухгалтеры посмотрели на нас, вонзили карандаши им в глаза и в мозг. Это было великолепно. Я отвечал за то, чтобы убить самого директора, и с силой воткнул карандаш, чувствуя, как он прокалывает оболочку и пронзает студенистую плоть. Толстые руки директора взметнулись, пытаясь схватить меня, но потом дернулись и затихли.
Я выпрямился и оглядел отдел. Война была ужасно короткой, мы победили практически без боя. Тела уже затихли и остывали, кровь и глазной сок просачивались на ватманы и компьютерные распечатки.
Если бы мы работали на какую-нибудь справедливую корпорацию, то получили бы за это медали, но здесь, в своем нынешнем статусе, возможно, лишь блокноты по случаю нашей победы.
Я вытащил карандаш из головы финансового директора и подал знак.
Мы вернулись за свои рабочие места еще до конца перерыва.
Реструктуризация прошла гладко. Персонал был переназначен, обязанности изменены, и контроль над компанией был децентрализован. В связи с нашей сокрушительной победой было объявлено временное перемирие, и все военные действия были приостановлены. Вице-президент был казнен — обезглавлен в комнате отдыха для персонала при помощи ножа для разрезания бумаги — и мы успешно справились с выплатой заработной платы.
Исполняющий обязанности генерального директора отказался нанимать временных сотрудников или набирать персонал за пределами организации, поэтому в период реструктуризации мы занялись приготовлением кофе. Я все еще чувствовал, что мы заслужили медали, но в этот раз мы даже не получили наши блокноты. Хоть индекс Доу-Джонса не заметил мой триумф, на Тихоокеанской бирже наши акции поднялись на пять пунктов, и я почувствовал себя удовлетворенным.
Мы рассылали презервативы по вакуумным трубам, туда сюда, сюда туда, и женщины в борделе в обеденное время занимались процветающим бизнесом. В кафетерии были установлены новые автоматы с любрикантами.
Были внесены и другие изменения. Секретарши больше не должны были носить маски, домашние животные снова были допущены в зал стенографии. Закупка выбрала в качестве талисмана ребенка-калеку. Службы по обслуживанию автоматов перешли на моллюска.
Мы заявили, что следующая война будет продовольственной. Для следующей войны нам нужны хот-доги.