А вот и сам друг, как из-под земли: кепка с хвостиком, шикарное пальто, улыбается, а во рту нет одного зуба, и такое лицо — только у друга может быть такое лицо: нос башмачком, серые глаза, длинные ресницы — красивый друг! А как улыбается — рот до ушей. Хорошо. Эх, друг!
Другу надо показать ловкость. Пусть смотрит — вот как надо работать: гвоздики молотком раз-раз-раз, осадочка — пружинки одна к одной — ровненькие, и опять молоточком раз-раз-раз. — Друг! — поет Адамчик у конвейера. — Дру-у-у-уг!
Какие у него теплые руки. А сильный какой! Две недели назад поступил в цех, а уже выполняет норму. Правда, Адамчик помогал ему, бегал от конвейера к ученическому верстаку, успевал и там и у себя. Чего не сделаешь для друга.
— Друг! Эх, дру-у-у-у-уг!
Начальник хитрый — нарочно ставит их в разные смены, и они работают за компанию по две смены и выполняют норму на двести пятьдесят процентов, и у них куча денег, и можно все триста, если не разговаривать. Но как же не разговаривать. Ведь они расстаются каждый день на целую ночь! А сколько надо рассказать!
— Слушай, друг, меня один кирюха обжулил, когда я мотоцикл покупал!
— А у меня есть мотороллер.
— Друг, видишь, Юрка пошел? У него импульсы!
— А у меня папа офицер. Полковник.
— С погонами?
— В отставке…
— А мы с одним корешом били стекла из пистолета.
— А я — из духового ружья. Потом бросил — жалко.
— И я бросил. А тетка Верка хорошая, когда не кричит!
— А начальник?
— Начальник тоже ничего мужик! Дает заработать.
— Ты читал «Бумеранг не возвращается»? Прочти, мировая книжка.
— Я тут с одной познакомился — мировая девочка!
— Замужем? Тогда плохо. У меня девочка — во!
— Познакомишь?
— Спрашиваешь! Между прочим, у нее подруга. Тоже ничего.
— А у меня кровь любому человеку подходит! И тебе. Вот если бы ты разбился, тебе бы мою кровь перелили. У нас бы и кровь была общая. Здорово?
— Спрашиваешь!
— Друг, друг, эй, дру-у-у-уг!
Друг ждет на морозе в проходной.
Друг катает на мотороллере. Дает порулить.
Друг стоит рядом и заглядывает в лицо и улыбается, у него такие сильные теплые руки.
И вот эта молния, что висит над верстаком. Она про кого? Про него и про друга. Это они выполняют норму на двести пятьдесят процентов и могут на все триста, если не разговаривать. Но как же не разговаривать?
— Друг, а странно, что я тебя раньше не знал! А здорово, что мы тут вместе оказались? Правда?
— Спрашиваешь…
У друга разряд по самбо.
Друг в воскресенье устраивает свой день рождения. Родители в Сочи. Квартира свободна, если не считать соседку. Злая старуха!
«…Мариа, Мариа, Мариа…»
Качается перед глазами узкий черный носок ботинка. Это ботинок друга. А у друга перед глазами качается ботинок Адамчика, такой же черный и узкий, — вместе покупали английские ботинки.
Адамчик в кресле, и друг в кресле. У обоих — сигареты между средним и безымянным пальцами. Дым бежит к высокому потолку. «Мариа, Мариа, Мариа…»
— Друг, что же они не идут?
— Сейчас придут…
— Они какие?
— Моя беленькая. Похожа на колдунью. Видел?
— Спрашиваешь…
— Я ее знаешь как люблю!
— Как?
— Давно. Уже… три месяца.
«Мариа… Мариа… Мариа… а-а-а…»
— Как ты с ней познакомился?
— На пляже. Она грушу ела.
— А ты?
— А я подошел.
— И все?
— И все.
— И все?
— И все.
— Здорово… А вторая какая?
— Рыженькая. А кожа белая. Красивая — вот увидишь.
— Друг…
— Что тебе?
— Давай для храбрости выпьем?
— Давай…
«Мама-йо-керо, мама-йо-керо…»
Старуха, неслышно ступая мягкими туфлями, подходит к двери. Нагибается, смотрит. Из щели музыка, тихо.
«…Мариа, Мариа, Мариа…»
Сидят в креслах, развалились, господа какие… Ногами качают. Ишь, ботинки, носы узкие… Курят. Курят!
«…Мариа, Мариа… Мариа…»
— Друг, чего они не идут?
— Сейчас придут…
Девочек ждут, девочек… Подождем, дождемся. У, сопливка…
— Они какие?
— Моя беленькая. Похожа на колдунью… Видал?
— Спрашиваешь!
— Я ее знаешь как люблю!
— Как?
— Уже три месяца…
«…Мариа, Мариа, Мариа-а-а…»
Любит… Ха-ха-ха-ха. Лю-убит…
— Как ты с ней познакомился?
— На пляже. Она грушу ела.