— А знаешь, бабушка у него была русская…
— При чем тут бабушка, какое мне дело до его бабушки…
— Не знаю, просто странно, он от этого ни капли не побелел.
Агроном вскочил и перебежал комнату по диагонали.
— Ну, хорошо. Оставим в покое бабушку. Но зачем тебе понадобилось все это?
— Что?
— Выходить за него замуж!
— Он сделал мне предложение.
— Но я, я тоже делал тебе предложение.
— Тебя тогда не было.
Агроном отбежал к окну и уткнулся лбом в стекло.
Гипнотизер включил фонарь, по комнате закружились белые хлопья.
— Там не будет снега? — спросила она.
Агроном подбежал к тахте.
— Да, да, не будет снега! — набросился он на нее. — Не будет зимы, не будет травы, не будет грибов, сена, лугов, полей… А будет жара, такая жара, ну как в бане! Будут змеи, крокодилы… москиты!
— Что за москиты?
— Вроде комаров!
— Ну, комары меня не очень любят.
— Ну, а крокодилы? Представляешь, даже и не выкупаться — вся река в крокодилах.
— Интересно, если приручить крокодила…
— Чепуха!
— И не чепуха… — вмешался гипнотизер. — Я читал: один туземец…
— Заткнитесь вы со своим туземцем! — заорал агроном.
— Я что, я — молчу…
Гипнотизер обиженно засопел.
— Вот и молчите, — огрызался агроном.
— Не кричи на него, — сказала Улыбка.
— Да кто на него кричит? А ты опомнись, опомнись, пока не поздно, подумай…
Он бегал по комнате, а фонарь все крутился, и комната проваливалась куда-то. Агроном разводил руками и поднимался над столом. Он летел по диагонали, покружил вокруг фонаря, уселся на шкафу, поболтал ногами… и вдруг с огромной скоростью понесся прямо на фонарь.
— Остановись!
Она вскрикнула, агроном расхохотался, комната ухнула.
На полу валялись осколки фонаря.
— Что же ты наделал? — протяжно заговорило над головой.
— Я говорила ему летать потише, — отвечала она.
— Им этого не объяснишь, — пробормотал гипнотизер.
Она ползала по полу, собирая осколки в подол.
Агроном лежал, и лица его видно не было. Она дотронулась до него.
— Ты разбился? — медленно спросила она. — Не надо было лететь на свет.
— Им этого не объяснишь, — пробормотал гипнотизер. — Они живут только сутки и ничего не успевают познать. Уже ночь, и он прожил свое…
— Он разбил фонарь, куда же полетят остальные?
— Остальные полетят в костер, — протяжно заговорило в дальнем углу.
— Потушите костер, потушите костер, потушите…
— Вы сами зажгли его…
— А-а-а-а-а-а-а-а…
Гипнотизер накрывал на стол.
— Проснулась? А не выпить ли нам чайку?
— А где агроном?
— Вон.
Агроном лежал на ковре, и лица его видно не было.
— Разбился… — прошептала она.
— Почему же разбился? — важно проговорил гипнотизер. — Я его усыпил. Уж больно расшумелся, пусть проспится…
— Старый болван, — сказал агроном.
— Так быстро? — огорчился гипнотизер. — Впрочем, такого психопата не так легко усыпить… Чай будешь пить?
— Буду, — проворчал агроном.
— Тогда вставай. Ты как пьешь-то — вприкуску или внакладку?
— Внакладку.
Они сидели за круглым столом, мерно вращался фонарь.
— Самое главное — не читать лежа… — сказал гипнотизер.
— Я всю жизнь читаю лежа, — возразил агроном.
— То-то и видать, — заметил гипнотизер.
— На зрение не жалуюсь, — заявил агроном.
— Это смотря что читать, — усмехнулся гипнотизер.
— Не все ли равно? — упрямился агроном.
— Нет, не говори. Вот у меня две соседки, с десяти лет читали лежа, а в пятнадцать были уже в очках.
— Я всю жизнь читаю лежа, — повторил агроном.
— Дурак! — обозлился гипнотизер.
Помолчали. Гипнотизер взял газету.
— Ай-яй-яй!..
— Что случилось?
— Трагическая гибель Рене Лекомба… — прочитал гипнотизер. — Париж. Во время шторма в районе Азорских островов погиб французский мореплаватель Рене Лекомб, который пытался в одиночку переплыть в небольшой лодке Атлантический океан…
— Доплавался, — сказал агроном.
— Любил плавать в одиночку… — сказал гипнотизер.
— Рене Лекомб… — повторила Улыбка.
Было рано. Выпал первый снег. Солнца еще не было, но снег был розовым и потому казался теплым. Тихие и розовые стояли деревья. Небо было очень низким и только у самой земли освещалось мягким розовым светом.
Массай шел сзади, Улыбка чувствовала, что идет он в ногу и наступает на ее следы.