Но сколько ни ломал себе голову Исайя Андреевич, так ничего придумать не смог.
— Ничего, — в конце концов сказал Исайя Андреевич. — Главное, что отношения наши с Машенькой развиваются успешно; а насчет всех этих тайн, то на это всему свое время. Может быть, просто из кокетства не туда пошла.
Погода была светлая, но сегодня не солнышком, а обычным осенним освещением. Исайя Андреевич, выйдя на улицу, огляделся и согласно плану пошел по Ломоносовской.
Как была, так и осталась улица: все не заасфальтируют. Правда, говорят, что булыжник до некоторой степени лучше, от булыжника здоровья больше, — но переходить по булыжнику все же не так удобно, как по асфальту.
«Зачем мне переходить? — подумал Исайя Андреевич. — Мне и на этой стороне хорошо».
Так и пошел Исайя Андреевич по этой стороне — на ту сторону переходить не стал, — пошел, поглядывая на окна и дворики и радуясь, что Ломоносовская не имеет предприятий торговли с витринами. А то, хоть бы и на витринах, насмотришься за пятидневку товару — зачем тогда и в универмаг ходить? А так, по плану, получается весело: в будни — ничего такого, просто прогуляешься, посмотришь на охрану природы и как в сфере обслуживания сотрудники работают, как наша молодая смена в школу и в профессионально-технические училища идет. А вот еще интересней голубей кормить — может быть, попробовать их кормить?
Это Исайя Андреевич подумал оттого, что он увидел, как напротив, через дорогу, в скверике старушка кормит голубей, а в следующее мгновение увидел, что это не старушка, а Марья Ильинична, его Машенька, кормит голубей. Машенька сидела на лавочке и кормила голубей, собравшихся вокруг ее обутых в старомодные туфли, несоразмерных от возраста ног.
Исайя Андреевич радостно остановился.
— Ну, уж везет так везет! — сказал Исайя Андреевич.
Исайя Андреевич заторопился скорее на ту сторону, пока Машенька сидит. Он поспешно, но осторожно перебрался по скользкому булыжнику, перешел. Присел на лавочку рядом со старушкой.
— Доброго утра! — пожелал Исайя Андреевич, приподнимая за краешек зеленую шляпу.
— Здравствуйте, — отвечала старушка, продолжая крошить голубям черствую булку.
— Голубей кормите? — спросил Исайя Андреевич, хотя и сам видел, что Марья Ильинична кормит голубей.
— Каждое утро кормлю, — нехотя отвечала пожилая женщина. — Что еще одинокой вдове делать?
— Вдове? — переспросил Исайя Андреевич. — Как «вдове»?
— Вдове, — недовольно сказала старушка. — А как меня еще называть? Мужа похоронила, двух детей в Ташкенте имею, — кто же, как не вдова?
— Как же? — сказал Исайя Андреевич, озадаченный таким поворотом. — Да вы разве не девушка?
Старушка посмотрела на Исайю Андреевича поверх очков, отодвинулась немного.
— Вы — что? Вам что, товарищ, надо?
— Да нет, но вы же сами…
— Что «сама»?
— Ну, вчера, — Исайя Андреевич затруднился на секунду. — Ведь вчера вы совсем противоположное говорили.
— Я? Что-то не припомню, — женщина собрала губы, как сухофрукт.
— Но ведь не кто-нибудь, вы же сами мне эту историю доверили.
— Вчера? Послушайте, как вас зовут?
— Исайей Андреевичем, — сказал Исайя Андреевич, уже немного привыкший к странностям своего предмета, — Исайей Андреевичем, вы же знаете.
— Не помню, — сказала старушка. — Тут много разных, кому делать нечего.
Исайя Андреевич от чувств засопел.
— Знаете… — возмущенно начал Исайя Андреевич.
— Да-да, — едко сказала старушка, как бы намекая на что-то нехорошее, — много тут всяких. Один на днях так прямо на квартиру приглашал, а с виду — порядочный человек.
— Так это же я приглашал! — возмутился Исайя Андреевич. — Но я же…
Старушка быстро взглянула на Исайю Андреевича.
— Нет, — уверенно сказала старушка, — тот не еврей был.
— Но ведь я тоже не еврей, — сказал растерянно Исайя Андреевич, — я коренной ленинградец, и родился я в Петербурге.
— Ну как же не еврей? — сказала старушка. — Исаак.
— Во-первых, не Исаак, а Исайя, — поправил Исайя Андреевич, — а во-вторых…
— А во-вторых, говорю, что не вы, значит, не вы, — резко сказала старушка. — Другой был, тоже шустрый. Да и вообще, я — не про вас, я — без личностей.
— Но это же я был, только…
Старушка опять посмотрела:
— Нет, не вы.
— Просто я по-другому одет был, вот вы и…
— Ну, и тем хуже, — сказала старушка, — нечем тут похваляться. Как вас, говорите, зовут?
— Исайя Андреевич, — автоматически повторил Исайя Андреевич.