Оказавшись в мансарде и испытав на себе объятия хозяина, Петр Иванович с обретенным окружением прошел к камину, минуту назад устроенному осьмилетним англичанином, молча сушившим плащ из драдедама с кистями, и разглядел в глубоких креслах княжну в глубоком трауре.
— Как хороши гранаты: они оттеняют ваш траур более всего! — восхитился Петр Иванович. — И эти глаза…
Княжна отвела эти глаза в сторону, чтобы не видеть негодяя.
— Ближе! Ближе к огню, княжна, вы продрогли до нитки! — сказал Ардальон Ардальоныч.
Княжна молча подняла на него гранатовые глаза и словно сказала: «Ближе к огню? Тогда он охватит меня всецело!..»
— Отчего все молчат? Мы скучаем, как во время чумы! — спросил Петр Иванович. Присутствие Шубы и княжны действовали на него электризующе. Хотелось быть молодым, говорить с парадоксами.
Внесли жареных цыплят — недавних медиков генерал-майора.
— Не правда ли, уж ежели болеть, и болеть безнадежно, то лучше всего в России, — сказал Петр Иванович, наливая себе мадеры.
Княжна посмотрела на него долгим взором, от которого и у бывалого бретера, уже сделавшего свой выстрел, заползали бы мурашки по сколиозной спине.
Осьмилетний англичанин как бы воспрянул ото сна.
— Нетрудно заметить, господа, что во время наводнений все цвета перемешаны, — безысходно проговорил он. — Желто-серый цвет вызывает покорность, красный раздражает, нежно-голубой вызывает жалость, зеленый успокаивает, светло-голубой настраивает на свидания, яблочно-зеленый — на радость, цвет кофе с молоком вызывает сытость, темно-розовый — удовольствие, цвет табачного дыма усыпляет, оранжевый заставляет размышлять, шоколадный вызывает тоску. Холодные цвета — голубой, светло-зеленый и серый — создают эффект совершенно пустого пространства.
Гнусное разноцветие утомило меня до крайности!
Господа! Сегодня, противопоставив себя стихии, борясь с волнами, я навсегда обронил вглубь свой патент на привилегию на въезд в круг Гайд-парка!!!
Ардальон Ардальоныч Треснулов уронил в камин часы на цепочке.
Прихотливый ручей проложил себе стезю от окна к потайной дверке. По нему зашевелился белый комочек. Осьмилетний англичанин накрыл его ладошкой: в руке вдруг развернулось свидетельство на право содержания ренского погреба и продажи виноградной, фруктовой и хлебной водки купцу Препонову.
Черты осьмилетнего британца резко распрямились, искры надежды, вспыхнув, разгорелись в огонь уверенности и осветили мансарду подобно второму камину.
Осьмилетний англичанин был вновь на коне. Он ущипнул Осетриную Спину, отвел ее к потайной дверке и спросил:
— Вы знаете, что из рыбы можно вынуть желчь?
— Я уже получила назначение в Константинополь, — отвечала Осетриная Спина.
Осьмилетний англичанин завлек химерами к потайной дверке серебряное Блюдо Щучины.
— Вы знаете, — сказал он напрямик, — что серебро может вступить в реакцию с настоящей кислотой?!
Белужья Башка, подойдя вплотную к персидской княжне и понимая, что такого другого случая не представится до конца жизни, выбросила княжну в окно, в волны.
Осьмилетний англичанин вынужден был на несколько мгновений оставить Блюдо и, вернувшись с княжной в мансарду, устроил ее к огню.
Петр Иванович вновь присел подле и продекламировал:
— Не сяду весело на шумных я пирах, любви не призову, друзья, в беседы наши, и с именем твоим, о Нина, на устах я не напеню чаши!
Осетриная Спина в восторге унесла собеседницу Петра Ивановича и выбросила ее вновь.
Осьмилетний англичанин оставил разработку кое-каких деталей с Блюдом и вернулся с княжной, потратив на это времени более обычного.
После чего вновь уединился с Блюдом.
Относясь более всего к княжне, Ардальон Ардальоныч Треснулов обратился к Петру Ивановичу:
— А вот и мой подарок в столь великий для вас день. Медальон с крохотной характерной миниатюрой…
Он вскрыл камеру медальона.
— Видите?! В одной из зал дворца Амфитриона юный Алкид лежит на львиной шкуре в позолоченной колыбели и задушает змей…
Петр Иванович был вынужден прервать ухаживания за княжной.
— …Их послала Юнона, вот она видна в верхней части картины среди облаков — видно ли вам, княжна? — в сопровождении двух преступных павлинов. Маленький Ификл в ужасе уходит… Можно ли понять Ификла? — добавлю от себя…
Ардальон Ардальоныч не выдержал более собственных объяснений и, собрав княжну в охапку, выбросил в окно, в волны.