Саная занял удобную позицию возле двери. Шульга дописал письмо и бросил его в ящик, когда наконец Иваницкий подал в окошечко свой документ. Девушка быстро перебрала толстую пачку корреспонденции и проворно вытащила из неё письмо. Иваницкий разорвал конверт, пробежал глазами написанное. Вышел на улицу, купил несколько газет и сел на скамейку возле киоска с сувенирами. Он читал, а Козюренко, сидевший в другой оперативной машине, мог спокойно следить за ним.
Из-за угла вынырнула светлая машина с шашечками. Она затормозила напротив киоска. Какой-то молодой мужчина с бородкой выглянул из окна, махнул рукой, и Иваницкий сразу же встал…
Полковник удобнее уселся в кресле. Итак, Климунда отрастил бородку, а борода и чёрные очки неузнаваемо меняют человека, Не потому ли они так долго разыскивают Климунду? А может, он бывает в Пицунде только наездами, как вот сейчас?
Тем временем Иваницкий сел в машину. Сели в белую новенькую «Волгу» и Шульга с Санаей. Козюренко нагнулся к микрофону и спросил:
— Это Климунда, майор? Я отсюда не рассмотрел…
— Он, Роман Панасович. Что прикажете?
— Надо проследить, что будут делать?.. Если брать сейчас, можем потерять иконы, понятно?
— Понятно!
— Ни пуха ни пера…
Такси с Иваницким и Климундой свернуло на дорогу, ведущую в глубину мыса, в село Лидзава. Таксист был опытен и знал цену времени, мчался быстро, не обращая внимания на знаки.
— Вот сукин сын, — только ахал Саная, — сегодня же позвоню в автоинспекцию, лихач паршивый!
— Все они из одного теста сделаны… — спокойно резюмировал Шульга. — Таксист — всегда таксист!
— Я ему покажу — всегда таксист! — произнёс Саная так, что майор понял — покажет!..
Они шли следом за таксистом на некотором расстоянии, иногда отставая для приличия, как выразился их водитель, хорошо разбиравшийся в правилах игры, — преследовал уже не одного преступника. Проскочили по узким улицам селения и выехали на прямую, ведущую к рыбозаводу.
— Куда же это они? — удивлялся Саная. — Дальше горы, ну, студенческие лагеря в ущельях, больше некуда…
На площади перед рыбозаводом прилепилось несколько домиков: столовая, магазин, рядом небольшой базарчик. Тут же автобусная остановка. Таксист остановился у базарчика в тени огромного инжира. Сначала вылез Иваницкий, за ним — Климунда.
Клац… клац… — сфотографировал этот торжественный момент Саная. Он уже вышел из машины и толкался возле рядов с помидорами, грушами и сливами. Весело торговался и буквально наступал на пятки Климунде и Иваницкому.
Омельян купил слив, завернул в газету и положил в дипломат. Климунда дал ему какую-то бумажку. Они перебросились несколькими словами, и Спиридон сел в такси, а Иваницкий пошёл в село.
Саная вскочил в «Волгу» и доложил Козюренко по рации:
— Климунда что-то передал Иваницкому… Не успел рассмотреть, какую-то бумажку.
— Вас понял. Преследуйте Климунду. Не спешите брать. Установите, где живёт. Возможно, прячет иконы на квартире. Сейчас подключим к преследованию ещё одну машину. Не мозольте глаза Климунде: меняйтесь… Иваницкого беру на себя. — Козюренко помолчал и попросил совсем другим тоном: — Помните, Яков Павлович, этот мерзавец может быть вооружён…
— В курсе… — уверенно ответил Шульга. — Счастливо вам!
— Теперь не упустим! — весело засмеялся Козюренко.
Таксист, пугая полудиких свиней, промчался по длиннющей улице села Алахадзе и свернул по направлению к Гудауте.
— Гудаута, Новый Афон, Сухуми… — начал перечислять Саная. — А может, он остановится в Эшере? — толкнул Шульгу локтем. — Ты был когда-нибудь в Эшере?
— Где уж нам!
— О-о, ты не знаешь Эшеры! — оживился Саная, — Я тебя, миленький, приглашаю. Поймаем этого негодяя и отпразднуем. Понимаешь, ресторан прямо под открытым небом в ущелье. Форель тут плавает, лови и жарь, под белое вино — лучше не придумаешь…
— Форели я ещё не ел, — признался Шульга.
— Завтра — в Эшеру! — категорично произнёс Саная. — Вот скоро будем проезжать мимо, увидишь.
Но его предвидению не суждено было сбыться. Вскоре за развилкой дорог, одна из которых шла на озеро Рица, таксист взял вправо — тут начиналась извилистая горная дорога, ведущая на Золотой берег…
— И зачем он попёр сюда? — удивился Саная. — Если на Золотой берег, лучше ехать дальше по шоссе, потом — направо. Здесь же не дорога, а сплошные повороты…
Они пропустили впереди себя другую оперативную машину и отстали на полкилометра, чтобы не вызвать подозрения у Климунды. Минули поворот к Мюсерскому ущелью, поднялись ещё выше в горы и вдруг выскочили на открытое место. Казалось, шоссе обрывается прямо в море, безграничное сине-золотистое море. А сбоку на крутых зелёных склонах прилепились домики, чуть дальше сползавшие к морю, стоявшие в зелени садов у самого берега глубокой бухты.
Это и был Золотой берег…
Климунда вышел из такси на краю села. Оперативная машина проехала ещё метров сто и свернула на крутую боковую улочку. А в село уже въезжала белая «Волга». Шульга видел, как Климунда толкнул ногой калитку усадьбы у самого берега.
Майор остановился за деревьями и ждал, что будет дальше.
Климунда, взяв на веранде полотенце, начал спускаться по выдолбленным в земле ступенькам к морю.
На пляже стояла маленькая палатка, рядом, в саду, — большая, оранжевая. Людей было немного. Надо было действовать немедленно. Майор сделал знак оперативникам, приехавшим в «Волге», обыскать комнату, а сам с Санаей и ещё с одним милиционером спустился вслед за Климундой.
Тот уже был в море. Плавал далеко, рассекая воду, как дельфин. К берегу возвращался медленно, наслаждаясь водой и солнцем. Вылез, снял купальную шапочку, растёрся пушистым полотенцем.
Два грузина, а с ними ещё один, в дешёвенькой полосатой рубашке, шли по пляжу у самой кромки прибоя. Они оживлённо разговаривали о чем-то, и Климунда уступил дорогу. Вдруг почувствовал, что его схватили за руки. Ещё ничего не понимая, рванулся, но эти двое держали крепко.
— Спокойно, — произнёс ровным тоном Шульга, — спокойно, Спиридон Климунда, без эксцессов. Твоя песенка уже спета.
Преступника, голого, в мокрых плавках, повели к милицейской машине.
…Иваницкий съел дешёвенький обед в рабочей столовой, сел в автобус, который шёл в Гагру. Спустился по лестнице у вокзала и направился в камеру хранения. Получил огромный чемодан, должно быть тяжёлый, потому что вызвал носильщика. Тот погрузил чемодан на тележку и покатил к выходу. Иваницкий двинулся за ним.
— Минуточку, Омельян Иванович! — неожиданно прозвучало у него за спиной.
Оглянулся и, увидев Козюренко, побелел как полотно, непроизвольно прижав дипломат к груди. Но тут же овладел собой, заставил себя даже улыбнуться.
— Добрый день, — ответил он. — Вот так встреча! Отдыхать приехали?
— Не совсем… — Козюренко дал знак оперативнику, и тот задержал носильщика. — Чемодан ваш, Омельян Иванович?
Иваницкий уже все понял.
— Нет, не мой… — пробормотал он, охваченный ужасом. — Это меня попросили…
Он не знал, что сказать, а следователь насмешливо смотрел на него. Протянул руку.
— Ключи, — приказал он, — ключи, которые вы взяли у Климунды.
— Я не знаю никакого Климунды! — закричал Иваницкий.
— Не надо шуметь, Омельян Иванович! — жёстко сказал Козюренко. Сделал знак оперативнику, тот взял Иваницкого за локоть.
— Идёмте! — приказал он.
— Но ведь… — запнулся Иваницкий. — Вот ключи, прошу вас. Я только обещал продать иконы… Да, только продать, а это не преступление…
— Хватит, Иваницкий, вы же умный человек и, надеюсь, поняли все.
Козюренко двинулся к выходу. Иваницкий, опустив голову, поплёлся за ним.