Блу брызжет слюной и крепко зажмуривает глаза. Все его тело трясется, как будто ему намного больше тридцати. Я сжимаю его крепче и говорю ему всю ложь, которую так хорошо научился говорить. Я говорю ему, что все не так уж плохо, что помощь уже в пути. Я говорю ему все, что могу, чтобы правда не выплеснулась наружу, что он ни за что не покинет жизнь.
Блу шепчет что-то, чего я не улавливаю, и мне приходится попросить его повторить.
Его глаза все еще закрыты, он говорит неглубокими, отрывистыми словами
— Я… люблю… ее.
— Я знаю это, — говорю я. — Так же, как и она.
Блу несколько раз открывает и закрывает рот, как будто пытается дышать, но не может.
— Блу, — говорю я, придвигаясь ближе. — Блу!
Его тело расслабляется.
Я крепко зажмуриваюсь и пытаюсь не думать о том, что только что произошло. Пытаюсь убедить себя, что Блу все еще здесь.
«Он прямо здесь».
Где-то вдалеке слышу звук автомобильного двигателя. Я молюсь, чтобы за рулем «Элизабет Тейлор» сидела Валери, чтобы рядом с ней была Чарли, а сзади Макс. Я молюсь за то, чтобы мои друзья смогли убежать, и чтобы они помнили Блу, который умер ради них сегодня вечером. И я надеюсь, что они будут так же помнить меня. В глубине души я надеюсь, что, в конце концов, меня стоило вспомнить.
Я ложусь на спину и позволяю боли врезаться в меня. Цепляясь ногтями за грязь, я думаю о Чарли. Я думаю о ее красивых, улыбающихся губах. Я думаю о прикосновении ее кожи к моей и искре жизни в ее ярко-голубых глазах.
Протянув руку, нащупываю руку Блу и нахожу ее. Я крепко сжимаю ее и благодарю мальчика, который ушел из этого мира. Я поворачиваюсь к нему, чувствуя, как по щеке катится слеза, и говорю.
— Я тоже ее любил.
Чернота накрывает меня плотным одеялом.
Она душит все, что осталось от моей жизни.
И с улыбающимся лицом Чарли в моем сознании и ее именем на моих губах, я ухожу.
Глава 53
Перерождение
Яркий свет жжет мне глаза, и я думаю про себя: «Неужели? Это смерть? Отстой».
Но потом я что-то слышу, и я уверен, что это не так, потому что:
а) после смерти нет никакого шума
б) я вообще не должен думать.
Мои глаза открываются, и я вижу большую, глупую улыбку Чарли, и решаю, если это вечность, я тут останусь.
— Он проснулся — визжит она.
«Этот визг. Сделай это снова. Пожалуйста, сделай это еще раз».
Воображаемая Чарли хватает меня за руки, я поднимаю свою воображаемую задницу с кровати и смотрю. Она выглядит точно так же, как и в прошлый раз, когда я ее видел — покрытая небольшими боевыми ранами, но в остальном совершенно красивая.
— Осторожно, — говорит она. — Не переусердствуй.
Я оглядываюсь и замечаю, что это место похоже на дом бабушки Чарли, все цветочное и липкое с легким запахом бедных людей. Мне это так нравится, что я готов кричать.
— Переусердствовать? Он не может переусердствовать. Он Данте Уокер, ведь так? — Макс входит в комнату, сияя, как настоящий живой человек.
— Неужели это все реальность? — я с удивлением слышу свой собственный голос и тут же решаю, что у меня абсолютно идеальный мужской голос.
— Чертовски верно, — говорит Валери, выходя из-за спины Макса. Она обнимает своего жениха и улыбается ему, потом снова мне. — Мы спасли твою уродливую задницу. Хотя, надо сказать, снять манжеты? Идиотский ход.
— Это было героически, — Чарли наклоняется и целует меня в щеку. — И да, идиотизм.
— Не понимаю, — говорю я, качая головой. — Как я здесь оказался?
Чарли и Макс смотрят на Валери, и я понимаю, что упускаю что-то важное.
Валери откашливается.
— Хм, здесь кое-кто хочет тебя видеть, если ты не против новых посетителей.
Я киваю, и они поворачиваются, чтобы уйти.
— Нет, подождите, не уходите. Не сейчас, — говорю я, выпрямляясь.
Губы Валери растягиваются в сочувственной улыбке.
— Тебе понадобится минута. Доверься мне.
Все трое выходят из комнаты, и через несколько секунд кто-то входит внутрь. Когда я вижу его, мое сердце сильно колотится в груди, а рот раскрывается.
— Папа, — шепчу я.
Папа бросается к моей кровати и обнимает меня. Он прижимает меня к себе на несколько секунд, затем берет мое лицо в свои руки.
— Мой сын. Мой Ди.
— Ты жив, — выдыхаю я, не в силах поверить, что он действительно здесь.
Он улыбается, и я вдруг вспоминаю, как сильно скучал по нему. Это открывает что-то чудесное внутри меня.
— Вроде того, — отвечает он. Закинув ногу на кровать, он подтягивает штанину и демонстрирует золотую манжету, обернутую вокруг лодыжки.