— Что ты сделал? Я что-то проглотила только что?
Блу заключает ее в объятия.
— Ты мой лучший друг на всем белом свете.
— Отлепись от меня, пиявка, — говорит она, улыбаясь.
Мы выходим из самолета и направляемся на улицу, где я ловлю такси. Вдалеке вижу отчетливую форму пирамиды и свет, исходящий от ее вершины. Много раз видел это. Когда рос с отцом, который всегда был далеко, и либеральной, свободной духом матерью, я мог делать все, что хотел. И с большим количеством денег в моем распоряжении, чем у любого ребенка, мои возможности были бесконечны. Оглядываясь на свою жизнь, удивляюсь, что умер именно так. Это было так… разочаровывающе.
— Не могу поверить, что мы здесь, — говорит Чарли. Она смотрит из окна на горизонт, когда мы отъезжаем от тротуара. — Это потрясающе.
— Вблизи еще лучше, — говорю я.
— Не могу поверить, что мы действительно в Вегасе, — выдыхает Аннабель.
— Я знаю, — говорит Блу. Он смотрит на Чарли, хотя я знаю, что он обращается ко мне. — Я рад, что мы приехали.
Я улыбаюсь.
— Подожди, пока мы доберемся до отеля.
Через двадцать минут таксист подъезжает к отелю «Ви», самой новой жемчужине Вегаса. Я расплачиваюсь с водителем, мы хватаем рюкзаки и заходим внутрь. Лязг игровых автоматов несется нам навстречу, и как только мы входим в вестибюль, Чарли начинает показывать пальцем.
Она таращится на стены, которые меняют цвет каждые несколько секунд, и на люстру, сделанную из часов. Девушка потирает руки над маленькими, стратегически расположенными кроватями, которые предлагают всевозможные непристойности. И наконец, она лучезарно улыбается мужчине за стойкой, который одет в кожу с головы до ног. Он вручает мне ключи от наших номеров. Мне бы хотелось думать, что его наряд из-за Хэллоуина в ближайшее воскресенье, но почему-то сомневаюсь в этом.
Даю каждому свой ключ, и Аннабель подпрыгивает на месте.
— Наши собственные номера? Быстро. Пошли.
— Да.
Мы идем по коридору, и Чарли покачивает бедрами в такт пульсирующей музыке. Стены отделаны красным бархатом, а пол выложен черно-белой плиткой. Над головой в беспорядке болтаются старинные пластинки. Отель построен для вечеринок, именно поэтому я его и выбрал.
Мы с Блу идем бок о бок. Каждый раз, когда мимо проходит очередная чикса, у него глаза чуть ли не вылезают из орбит.
Наклоняюсь к нему и шепчу:
— Они немного другие здесь, не так ли?
Парень выпрямляется, краснеет, но делает вид, что не понимает, о чем я говорю.
В стеклянном лифте я нажимаю кнопку тридцатого этажа, и мы взлетаем. Каждый раз, когда проезжаем новый этаж, крыша лифта меняет цвет. Аннабель и Чарли начинают выкрикивать цвета, как будто мы сами их не видим.
Когда мы добираемся до нашего этажа, девушки спешат посмотреть свои комнаты. Я указываю Блу в нужном направлении, и он смотрит на меня так, словно ему не нравится мое руководство. Не знаю, что нужно сделать, чтобы задобрить его. И мне все равно.
Аннабель и Чарли исчезают в своих номерах примерно на шестьдесят секунд, затем выскакивают и бегут обратно, чтобы посмотреть, не изменилось ли что-нибудь. Каждый номер оформлен в уникальном стиле, хотя весь этаж посвящен «тщеславию». Не знаю, как мы оказались на нужном этаже. О, погодите, нет, знаю.
Заглядываю в комнату Чарли, и она, конечно же, прыгает на своей кровати. Стена за изголовьем кровати сделана полностью из стекла, и за ней сверкает город. Каждый раз, когда она подпрыгивает в воздухе, город словно удерживает ее там. Как будто она — одно из зданий. Как сверкающий новый аттракцион.
Аннабель врывается в комнату, но я останавливаю ее у двери.
— Эй, — говорю я. — Не возражаешь, если я поговорю с Чарли минутку?
Возбужденное выражение лица пропадает, но она кивает.
— Эй, Чарли, — окликает она подругу через мое плечо. — Постучи в мою дверь, когда поговоришь с Данте.
— Анна, ты убедишься, что все будут в моей комнате через два часа? — спрашиваю я ее.
— Два часа? Сейчас около девяти часов. Мы ничего не будем делать до одиннадцати?
— Верно. Крутые ребята появляются поздно. Вот как это работает, — я подмигиваю и закрываю дверь.
Чарли падает на кровать. Она выглядит смущенной, пока я не закрываю дверь за Аннабель и не сажусь напротив нее в небесно-голубое кресло. Огромная шикарная комната украшена зеркалами. Они заглушают три не стеклянные стены, и даже люстра сделана из крошечных круглых зеркальных пластинок. Среди настенных зеркал разбросаны фотографии знаменитых людей, смотрящих на свое отражение. На полу из черной плитки лежит огромный белый ворсистый ковер, а снаружи есть балкон с прозрачным полом.