– Не совсем, Иван Романович.
– Салтыкова должна быть признана виновной и осуждена. Тогда все будут довольны. Терпение матушки-государыни не безгранично. Недавно казнен поручик Мирович, злодей умывший противу престола и отечества! Такоже думали некие господа, что его помилуют. Помиловала же матушка государыня Хрущева да братьев Гурьевых. Но Мировичу голову с плеч сняли.
– Дак Мирович хотел Иоанна Антоновича из Шлиссельбурга освободить.
– И то есть преступление! Ибо свергнутый император там по воле дочери Петра Великого обретался.
– А скажите, ваше превосходительство, ведь Иоанн Антонович, такоже права на престол государства Российского имел?
– Что? – брови Сабурова сдвинулись. – Ты про что мне толкуешь, господин сенатский секретарь? Али поганых грибков нынче поел?
– Да к чему здесь грибки, Иван Романович. Иоанна Антоновича наследником поставила императрица Анна Ивановна. Стало быть, и она была незаконной государыней?
– Я те молокососу, не Иван Романович, а его превосходительство, сенатор империи Российской, – грозно поднялся со своего места Сабуров и хлопнул ладонью по столу.
Иванцов также поднялся и вытянулся.
– Так точно, ваше превосходительство! – гаркнул сенатский секретарь.
Но сенатор быстро оттаял и снова предложил Иванцову сесть.
– Не стоит нам с тобой ссориться, Ваня. Я ведь тебе зла не желаю. Но ты сии разговоры брось! Али ещё чего вы там с Соколовым накопали? С чего ты про Ивана Антонович вдруг вспомнил? Он уже мертв! И неча его имя языком трепать. От того шея может пострадать. Ведаешь ли?
– Ведаю, ваше превосходительство. Но я ничего плохого не имел сказать. И даже не понимаю, отчего вы осерчать изволили.
– Совета ты меня просил? Я дам тебе совет! Дело надобно Салтыковское скорейшим образом закрыть, составить экстракт по нему и все бумаги отослать в Петербург. Я знаю, что начальник юстиц-коллегии Московской примазаться к делу тому желает? Так сие?
– Точно так, ваше превосходительство.
– Так вы быстренько без него все составляйте, и тогда вся слава вам достанется и все награды вам такоже. Зачем вам с ним делиться?
– Но в том случае нам еще некоторые бумаги потребны. Могу я получить их у вас?
– Что за бумаги? – спросил Сабуров.
– Счета и письма Салтыковой. Мне их просмотреть надобно и выбрать те, что нам подойдут.
– Добро! Получите все, что вам потребно. Но я те бумаги сам наперёд просмотрю. Понял ли, Ваня?
– Так точно. В том ваше право законное.
***
Иван Иванович к полудню отобрал необходимые ему документы и представил их Сабурову. В середину пачки он сунул то самое злополучное письмо к Салтыковой от тайного секретаря Волкова.
Сенатор быстро стал перебрать бумаги и рука его дрогнула, когда он письмо увидел.
– Что сие? – спросил он Иванцова.
Иван Иванович сразу понял, что письмо сие не было Сабуровым специально подброшено. Нет! Он сам хотел его найти!
– Откуда сие взялось? – снова спросил Сабуров. – Как это сюда попало? И откуда ты взял его?
– Дак из тех бумаг, что вы только что мне перебрать позволили. Вот я и отобрал на скорую руку кое-что. А что вас так насторожило и испугало? – Иван Иванович изобразил святую невинность. Мол ничего не знаю и ничего не понимаю.
– Ты сие вот письмо читал?
– А позвольте поближе рассмотреть, ваше превосходительство. Я ведь некоторые документы даже прочитать не удосужился.
– Тогда зачем ты сие отобрал?
– Дак мало ли? Может подпись показалась странной, а может еще чего. Вы мне тот листок посмотреть дайте и я вам обскажу зачем его взял.
– Не стоит тебе сего читать, Ваня. Для тебя сей документ и для Цицианова и Соколова значения иметь не может. А остальное бери…
2
В канцелярии юстиц-коллегии в Москве.
Коллежский секретарь Соколов, князь Цицианов и сенатский секретарь Иванец-Московский собрались в канцелярии юстиц-коллегии вечером того же дня. Степан Елисеевич решил, что откладывать разговор до утра не стоит.
– Итак, господа, сейчас мы помыслим, как далее действовать станем.
– Да отчего так срочно сие понадобилось, Степан? – попробовал возражать князь. – До утра сие не потерпит?
– Нет, не потерпит. Кто знает сколь времени у нас осталось? Теперь нам други ни спать ни есть, но токмо про дело думать. Я первым скажу, что узнал. Дьяк Ларион Данилович Гусев человек умный и скрытный. Держать язык за зубами умеет.
– Еще бы! – сказал Цицианов. – Сколько лет на своей должности состоит! Такую должность болтуну не доверит никто.
– Верно сказал, князь. Чего не надобно, того Гусев никому не скажет. Но супруга Гусева баба из болтливых. Со мной бы она говорит не станет. Шибко мужа своего боится, но нашел я к ней ход, через бабу одну.