– Тот Манифест о том, что Петр Федорович от власти отрекается и в Голштинию возвращается. А трон передает свергнутому императору Иоанну Антоновичу. А при Иване VI по тому же Манифесту быть совету императорскому. И тот совет из 10 человек править империей станет!
– А наследник трона цесаревич Павел Петрович? – спросил Соколов. – Его то как могут отстранить от власти?
– Петр III признал его сыном незаконным и оставил за ним только титул «высочества». Он про блуд своей жены Екатерины говорил и обвинил её в неверности супружеской. И готовился в России переворот государственный. Но за неделю до него в Петербурге наши люди, радетели отечества, провозгласили самодержавной государыней императрицу Екатерину Алексеевну. Петра же тайно умертвили. И манифест его об отречении подложный провозгласили.
– Что? – Соколов вздрогнул. – Что значит подложный?
– Отказался Петр Федорыч подписать отречение, что для него Екатерина и Орловы состряпали. И подпись императора на сем документе была подложная.
– Значит, если бы те, кто истинный Манифест государя сохранили, смогли бы огласить его …
Соколов понял, что в империи тогда могла начаться война гражданская. Это действительно была бы новая смута и пострашнее прежней.
– И мне стало известно, что Манифест тот у госпожи Салтыковой хранится, – продолжил Гусев. – Она же обещала его отдать токмо после того как господа желающие ограничить самодержавство действовать учнут. И кое-кто заявил, что пора действовать решительно.
– Но вам про сие откуда ведомо, Ларион Данилович?
– А через господина Михайловского. Он во всем мне повинился. Испугался сей человечек задуманного заговорщиками. И послал я эстафет в Петербург про сие.
– И они завели дело против Салтыковой!
– Именно. Государыня Екатерина про Манифест муженька своего не знала ничего. Ей не сказали ничего. И горлопаны Орловы про то не знали. Их руками более умные люди действовали. Никита Иванович Панин и иные вельможи через меня то дело подготовили.
– Через тебя, Ларион Данилович? Так все сие только ты здесь на Москве организовал?
– Я. Через меня жалобщики действовали. Мы давно решили Дарью припугнуть и заставить её отречься от политики. Но когда сам Панин мне действовать приказал, я двоих холопов Салтыковой в Петербург и отправил и все документы им выправил. А в столице Панин им помог через холопа бывшего салтыковскго Федьку Ларионова, которого он в гвардейский полк сам и пристроил.
– И ты Мишку приказал убить, Ларион Данилович?
– Я. И это я тот человек, которого ты искал, Степан! Я холопам Салтыковой помог до Петербурга добраться. Я деньги Ермолаю Ильину передавал лично. Я капитану Тютчеву заплатил.
– Не понимаю, Ларион Данилович! А меня для чего к делу привлекли? Я-то зачем вам понадобился?
– Ты думаешь, что оболгали Салтыкову и напраслину возвели на барыню? Так?
– Но получается…
– Ничего не получается, Степан Елисеевич. В смерти холопов есть прямая вина помещицы Салтыковой! Самолично убила она многих девок в своем имении. Только хорошо прячет концы в воду Дарья Николаевна! Но ты следствие вел хорошо.
– Хорошо ли, Ларион Данилович?
– Мало на Руси подобных тебе людей, Степан! Тех кто по правде живет! И скажу тебе – что сожрут тебя такие как Бергоф и Дурново! Но твое расследование мне многим помогло! Заговорщики готовились тайно Манифест публикации предать о царствовании Иоанна Антоновича. Но в результате заговора поручика Мировича погиб и Иван Антонович.
– И ты решил, Ларион Данилович, меня подкупить теперь?
– С чего ты взял, Степан? Али ты думаешь, что я тебе повинную голову принес? Я начальник московского отделения Тайной экспедиции! Ты смекаешь, что за люди стоят за мной? Нешто дадут они тебе меня сожрать? А у меня на тебя ежели пожелаю завтра свидетельства будут. Уже одно то, как вы с князем Цициановым с сенатором Сабуровым обошлись – вам дорого станет.
– Тогда зачем ты мне все сие сказал, Ларион Данилович? В толк не возьму никак?
– Дак понять меня не сложно, Степан. Уважаю я честность твою и потому щажу тебя. Да и главного то ты не нашел. Манифеста Петра Федоровича.
– А неужто ты их нашел, Ларион Данилович? – искренне удивился Соколов.
– А то как же. Но нашёл я их токмо благодаря тебе. Они все это время были рядом с тобой!
– Не понял тебя, Ларион Данилович. Что значит рядом?
– Эх ты, ума палата, – засмеялся Гусев. – Салтыкова бумаги в футляре бархатному тебя в квартире хранила!
– У меня?