– Недавно вы мне с начальником канцелярии иное говорили.
– Дак кто старое помянет, Степан Елисеевич, тому глаз вон. Так в народе говорят. Чего прошлое ворошить? Дело надобно делать.
Они вошли в кабинет начальника канцелярии, и сам Бергоф встретил Соколова и приветственно с ним раскланялся.
– Рад, что под моим началом служит такой чиновник как вы, Степан Елисеевич, – произнес статский советник. – Считаю, вас лучшим по следственной части чиновником юстиц-коллегии. И уже написал представление и ходатайство в канцелярию Сената и о награждении вас орденом Святой Анны6.
– Благодарю за высокую оценку моих скромных трудов на благо отечества, ваше высокоблагородие.
– Вам поручается важное дело! Важнейшее! Ибо повеление об этом следствии нисходит от самой императрицы Екатерины Алексеевны.
– Готов выполнить все повеления матушки государыни, – ответил Соколов.
– Дело сие касаемо помещицы Дарьи Николаевны Салтыковой, особы известной и в Москве. Её связи при дворе и здесь в городе весьма и весьма обширны. Знаешь ли об этом?
– Как не знать. О Салтыковой наслышан. Помещица роду знатного, с царями в родстве состоящего.
– Все так. Дарья Николаевна и знатностью и богатством судьбою отмечена. А за дело взяться не побоишься ли?
– Коли долг требует, то дело нужно разбирать, невзирая на чины.
– Дело страшное, сударь. Вот бумаги, что тебе следует почитать. Все архивы будут в твоем полном распоряжении. И ты получишь право допросов дворни Салтыковой и всех кого нужно. На то имеется именное повеление матушки императрицы. Доложи, Федор Петрович, – начальник канцелярии кивнул надворному советнику.
– Помещица Салтыкова Дарья Николаевна в девичестве Иванова, вдова ротмистра лейб-гвардии конного полка Глеба Алексеевича Салтыкова, умершего в 1756 году, обвиняется в том, что она собственноручно, или через своих ближайших слуг замучила до смерти больше сотни крестьянских душ. Дело дошло до государыни, и генерал-прокурор Глебов повелел назначить следствие по сему делу приставив к нему лучших чиновников юстиц-коллегии. И здешний прокурор Сыскного приказа Хвощинский передал дело нам. Ибо сие как раз по нашей части.
– Но, я слышал, что на Салтыкову поступали уже и ранее многочисленные жалобы, – проговорил Соколов. – И дел по этому поводу никто не заводил. Разве не так?
– В имении Салтыковой умирали её крепостные, и дело было сочтено личным делом помещицы, – ответил Дурново. – Эти крестьяне подлежат юрисдикции поместного суда и как крепостные надзираются помещицей. Ведаешь ли о том, Степан Елисеевич?
– Ведаю, господин надворный советник. Крепостной это принадлежащий помещику на основе права крепости, по которому помещик распоряжается личностью, трудом и имуществом принадлежащего ему крепостного. Но помещице не дано права жизни и смерти, – парировал Соколов.
– Эх, Степан Елисеевич, – прервал его Дурново. – О чем ты говоришь! На Москве ежедневно крепостные людишки помирают, и ежели каждое такое дело рассматривать, то у нас никаких людей не хватит. В городе свободных мещан и купцов грабят лихие люди. Разбойные ватаги по большим дорогам озоруют. А ежели каждого умершего крепостного разбирать, то мы и вовсе задохнемся. Но дело Салтыковой на виду у самой государыни. И расследовать его стоит со всем тщанием. Ты, Степан Елисеевич, поначалу здесь все проверь и дворню допроси, а затем отправляйся по деревенькам Салтыковой и там все доподлинно вызнай.
– Дело непростое, господин надворный советник. Не одному же мне им заниматься. Да и мешать поди станут?
– А то как же? – ухмыльнулся Федор Петрович Дурново. – Но это тебя не испугает, Степан Елисеевич. Ты прошлое дело противу генерала Лопухина без почитания чинов вел. И также жаловался, что мешают тебе.
– Я подберу тебе помощника, господин коллежский секретарь, – сказал Бергоф.
– Как прикажете, ваше высокоблагородие.
Соколов взял бумаги и собирался уже откланяться, но начальник канцелярии задержал его.
– Ты, Степан Елисеевич, только того…. Не слишком усердствуй по поводу старых жалоб на Салтыкову. Дабы кого не подставить из людей уважаемых и известных. Понимаешь о чем я?
– Но рассматривать я их все равно должен? – спросил Сколов.
– Должен, если к тому надобность будет. Но имена там известные замешаны и всплыть они не должны. То дело прошлое и ворошить его ни к чему. Тебе нет нужды доказывать все смерти крестьян Салтыковой. Возьми только последние. Там должно набраться достаточно. Понял ли меня?
– Так точно! – гаркнул Соколов в ответ. Ему был неприятен этот разговор. – Сие есть ваш приказ, господин статский советник, яко моего начальника?
6
Императорский орден Святой Анны учреждён в 1735 году как династическая награда герцогства Гольштейн-Готторпского. Но в наградную систему Российской империи введен только при императоре Павле Петровиче. То есть гораздо позже описываемых событий.