Соколов жестом приказал денщику удалиться. Тот понял барина без слов. Он станет с князем говорить по делам службы и лишние уши ему не нужны.
Когда дверь плотно затворилась Цицианов сказал:
– Зря ты сам полез, Степан. Так рисковать не стоило. Или думаешь, что они окрика из Петербурга убоятся?
– Ничего я не думаю, князь. Просто делать-то нужно что-то. Вот я и делаю. Хотя насчет риска ты прав.
– И что это нам дает? Ради чего ты рисковал?
– Можно попробовать после сего покушения прижать Ивана Александровича. Он трус. Испугается и станет нам помогать.
– Сомневаюсь, – скептически показал головой князь.
–Ну, хоть мешать более не станет и то хорошо. Затаится как крыса на время.
– Затаится говоришь? Это было бы хорошо. Но боюсь так просто его не напугать. Его прижать стоит. Прижать по настоящему. Но сие не легко.
– И ты не видишь как? – улыбнулся Степан. – Дак когда угроза ареста нависнет, он и сам запищит и заметается как крыса.
– Как пригрозить арестом такому чиновнику? Все же он статский советник!
– До него действительно далеко, князь. И руками не достать. Но мы можем взять его правую руку господина Федора Петровича Дурново.
– Он надворный советник, Степан Елисеевич.
– Но не статский, князь Дмитрий. Дурново в московской юстиц-коллегии человек небольшой, но много чего про тайны больших людей знает.
– Возможно, ты прав, Степан! – вскричал князь. – Но как нам взять Дурново?
– Да просто, князь.
– Просто? Я чего-то не понимаю, Степан?
– Дурново схваченных разбойников Волчьего рога выпустил. И это наверняка они на меня напали.
– Уверен?
– У них времени не было искать надежных людишек, князь.
– И как мы сие докажем? Где они сейчас твои разбойники? Неужто обратно в узилище сами пришли? Гуляют где-нибудь на воле. Подалее от Москвы.
– Это так. Разбойников нам навряд удастся захватить. Но зачем нам их хватать, князь?
– Как зачем?
– Мы можем сказать, что захватили мы кое-кого из шайки. Я-то их знаю. Бергоф и Дурново пока проверять станут, что к чему – время уйдет. А нам того и надобно. Мы за то время свои дела и обладим.
– Золотая голова у тебя, Степан. Все может и получиться, если ты не ошибся насчет разбойничков Волчьего рога. А коли не они напали на тебя? Тогда все и рухнет!
– Думаю, что не ошибся, князь. Тот мужик, что упал на меня и придавил тушей, не иначе Щука. А Щука из банды Волчьего рога.
– Кстати, а что за дурацкое название – Волчий рог?
– Есть такое разбойничье стойбище. А отчего так его назвали – не ведаю. Да и до того ли нам теперь, князь, чтобы загадка разгадывать…
3
Подземелья.
Громадный детина с густой черной бородой по прозвищу Щука шел рядом с надворным советником Федором Дурново и освещал путь факелом. За ними следовал его товарищ тщедушный худой человечек с жидкими усиками и козлиной бородкой. И звали его Спиридон. Личность весьма знаменитая на Москве. Орудовал ножиком столь ловко, что на его личном счету был не один десяток жертв.
–Плохо, что мы в подземелья вошли, паси нас Христос. Место здесь нечистое, – всхлипнул Спиридон.
– Ничего здесь страшного нет, – обернулся Дурново. – Я все выходы здесь знаю. Не заплутаем.
– Не скули! – грозно одернул Спиридона Щука и погрозил тому громадным кулаком.
– Размахался кулачищами. Я говорю место сие не чистое. А противу нечистой силы твои кулаки не помогут.
– Выйдете на той стороне и спокойно уйдете из Москвы. Не робей, Спиридон. Ты лучше скажи, зачем возницу зарезал? Я же просил без крови все обделать.
– Так получилось. Он мог стражу позвать и нас могли связать и в разбойный приказ отправить.
– Ну и ладно.
– Долго ли еще идти? – спросил Щука.
– Да, нет. Не так далеко уже. У вас имеются подорожные и деньги. Потому постарайтесь, чтобы вас на Москве около года не было.
– За это не сумлевайся, ваше благородие, – усмехнулся Щука. – Чего нам здеся в жарище этой делать? Я давно баил22 Спиридону, что пора де отседова уйти. У меня в Астрахани дружки имеются. Вот там и отсидимся. Тамо тепло и водичка чистая. Ведь когда нашу шайку брали, то лишь мы вдвоем остались. Остальных солдаты порезали.
– Ну и мы в долгу не остались, – мрачно произнес Спиридон. – Мой нож также кровушки испил вдоволь. Не в обиду тебе будет сказано, ваше благородие. Ты свой человек. Не предашь понапрасну.
– А с чего ты в сем так уверен, Спиридон? – повернулся к нему надворный советник. – Может мне приказано похоронить вас здесь? Глянь-ко место тихое и безлюдное. Может, поджидают здеся молодчики с пистолями в укромном уголке.