– Вот здесь, Степан Елисеевич, все дела, что вы хотели посмотреть. Со всеми опросными листами и всеми показаниями, что были тогда собраны. Ни одна бумага отсюда не пропала. В сем готов поручиться головой.
– С чего это вам захотелось нам помочь? – язвительно спросил Михайловского Цицианов. – В прошлую нашу встречу такого желания у вас не было? Не так ли?
– Не знаю, князь. Такова воля моего начальства. И для меня сие также загадка. С чего это Хвощинский распорядился дела вам отдать? Может, вы мне скажете, в чем дело? Что там в верхах изменилось? Фортуна стала к вам неожиданно благосклонна?
– Дело сдвинулось с мертвой точки, господин надворный советник, – заявил Соколов. – А ваше начальство боится окликов из Петербурга.
– Ты чудной человек, Степан Елисеевич. И что ты доказать хочешь? Думаешь, кому-то правда в сем деле требуется? – спросил Михайловский.
– Требуется! – заявил Соколов. – В сих делах есть люди, которым правда требуется, дабы подобное не повторялось. Да вам, сударь, сего не понять, как я вижу. Потому давайте об деле. Убийство 12-летней девочки Прасковьи Никитиной. Известное вам дело?
– Да, – кивнул Михайловский. – Но вина госпожи Салтыковой в том деле не установлена.
– Так мы её со Степаном Елисеевичем установим. В том не сомневайтесь. Я прибыл сюда из Петербурга, чтобы то дело расследовать до конца.
– Боюсь сие не в ваших силах, господа. Следователя, что сие дело вел, более нет на Москве.
– Мы знаем о его переводе в Казань. И что с того? – спросил Соколов.
– Его нет не токмо на Москве, но и в сем мире. Рябинин был убит два месяца назад на дуэли с поручиком Михновым. Выстрелом в лоб. Так что допросить его вы не сможете.
Для Соколова это был неожиданный удар. Но он не подал виду, что хоть немного сим обстоятельством огорчен.
– И что с того, что Рябинин умер? Дело то здесь! – он похлопал ладонью по папкам.
– Дай-то бог вам господа с сим делом совладать, – саркастически ухмыльнулся Михайловский. – Не знаю я всех игр ваших, но здается мне, начальство подшутило над вами. Я начинаю понимать Хвощинского.
Михайловский вызывающе рассмеялся и удалился не попрощавшись.
Цицианов посмотрел на Соколова и произнес:
– Что скажешь?
– А ничего. Дурново, хитрая лиса, провести нас задумал. Зато понятно теперь с чего это они нам дали сии дела. Я еще тогда по его роже видел, что они нам новую пакость готовят. Но мы с тобой заново начнем следствие. Вот только по капитану Тютчеву отчет в Петербург составим. И об том, как дело попытались похитить скажем. Пусть Иванцов доведет то до кого следует. А мы эти дела раскопаем! Я не пожалею себя но правду сыщу! И тогда пусть Михайловский сдохнет от досады. Раскручу я его мерзости.
– Но дело по Тютчеву еще не завершено. Его продолжать стоит.
– И станем продолжать, князь. Станем. Они там хотят, чтобы мы переключились на сии дела, что нам притащил Михайловский.
– Я тоже об этом подумал, Степан. Для того они их нам так легко и отдали.
– А мы сделаем вид, что полностью о Тютчеве позабыли. А с сими делами станем и по нему работать. От холопов салтыковских много можно узнать…
3
В доме священника церкви Иоанна Белоградского Василия Иванова в Москве.
В полдень Степан Елисеевич Соколов прибыл в дом священника церкви Иоанна Белоградского отца Василия Иванова. Он проживал недалеко от дома Дарьи Салтыковой. И сюда коллежского секретаря привело дело об убийстве 12-летней девочки.
Священник был дома и сразу принял чиновника. Это был немолодой грузный мужчина с окладистой бородой. Синий нос выдавал в отце Василии большого любителя винного пития.
Священник как раз собирался обедать, и был за столом. Он кивком головы ответил Соколову на его приветствие и указал ему жестом на стул.
– Садись, сын мой, за трапезу вместе со мной. Отобедаем, чем бог послал.
– Да время не терпит, святой отец. Дел много и все ждут моего участия.
– Похвально, сын мой. Дело прежде всего. Ну, так зачем пожаловал в мой дом?
– У меня имеется ваше свидетельство в деле о смерти крепостной Прасковьи Никитиной.
– Это девка из салтыковского дома? Помню сие! Но было это уже давно и про то дело давно все позабыли. Чего тебе в нем? Я тогда все сказал дознавателю. И добавить мне нечего.
– Девочка была убита?
– Сын мой. Вчера в моей церкви холопа отпевали, князей Гагариных. Его засекли батогами на господской конюшне. Слыхал про то?
– Нет, батюшка. Я вас о другом спрашиваю. Мне бы про Прасковью Никитину…
– Вот то-то! – перебил его священник и выпил чарку водки. – У нас на Москве ежедневно холопы помирают. А в деревнях сколь барской дворни от побоев мрет? Ты считал ли?