– Понял, наконец. Следствие ведешь, а таких дел не знаешь. Давай снова выпьем.
Они выпили, и священник продолжил:
– И слухи про клад ходят по дому Салтыковой на Москве. Я много раз про то слышал. И её доверенные дворовые холопья однажды решили тот клад выкрасть. Сие в марте прошлого года было.
– И как? – спросил коллежский секретарь.
– Да никто не нашел его пока. Доподлинно неизвестно где он спрятан. То ли в доме господском в Москве, то ли в имении. Но ты лишних вопросов не задавай мне, чадо. Холопы Дарью-то в марте прошлого года хотели ограбить. Уразумел ли?
– В марте? Сие значит, что бумаги по делу не в Сыскном ведомстве искать следует. Дело разбойное и замешаны в нем крепостные!
– Верно! Вишь как водочка добрая твои мозги прочистила. Давай еще по одной. И, глядишь, в твой голове еще больше просветления будет.
Они выпили, и Соколов снова вернулся к Прасковье Никитиной, с которой они разговор начали:
– А начтет Никитиной Прасковьи мне бы кое-чего узнать, батюшка.
Священник икнул и уставился на чиновника:
– Чего? Рази мало я тебе, дураку рассказал? Нахрена тебе эта Прасковья теперь задалась? Я тебе про клад рассказал. Понимаешь? Про клад! Али такой неразумный? Дело все в золоте! А что до убийства холопов, так Дарья в том не более иных прочих виноватая. Вот и смекай…
4
Трактир в Замоскворечье.
Князь Цицианов отправился в Сыскное отделение. Он решил допросить урядника 1-й полицейской команды Пафнутьева. Ибо это именно он тогда составлял протокол по трупу крестьянки Феклы Герасимовой.
Князь узнал, что Пафнутьев теперь переведен сюда в канцелярию сыскного отделения за полученным увечьем. Найти его не составило труда. Князь столкнулся с Пафнутьевым сразу же, как только прибыл. Он был первым кого Цицианов встретил.
– Эй, любезный! – Цицианов подозвал колченогого старика, что отворил для него дверцу экипажа. – Не знаешь ли, где здесь служит бывший полицейский урядник Пафнутьев?
– Дак я и есть Пафнутьев, ваше благородие. В прошлое время урядником состоял 1-й полицейской команды. Но затем за увечьем был списан. И мне по службе моей безупречной предоставили место здесь. А какое дело у вашей милости до меня?
– Пойдем в избу. Там мы поговорим.
– Погоди, барин. В казенном присутственном месте, ежели желаешь говорить, оно конечно можно. Но ежели, желаешь, чтобы тебя никто не услышал, то пожалуй в трактир. Не пожалеешь угостить старого служаку, барин? А то родня моя чурается меня. И братец меньшой, и сестрица даже стакан не поднесут.
– Не пожалею. Идем. А тебя здесь не хватятся?
– Да нет. Я сейчас упрежу Мишку, помошника мово. Он все как надо обладит. Погодь чуток, барин.
В «приличном» трактире в Замоскворечье, который выбрал сам Пафнутьев, они сели за дальний толик, который служка накрыл чистой вышитой скатертью из уважения к рангу князя Цицианова.
Здесь не бывало темных людишек, залетов, сорвиголов, разбойничков с большой дороги, гулящих девок. Сюда заходили приезжие купцы, мелкие чиновники, ямщики, солдаты, офицеры.
Пафнутьев подозвал слугу с полотенцем:
– Ты вьюнош тащи сюда ухи перегонной. Да чтобы с требухой была. Понял ли?
– Так, – кивнул головой слуга. – Будет уха отменная боярская. Еще чего притащить прикажешь? Водки подать ли?
– Что спрашиваешь, дурак! – вскричал старый служака. – Конечно, подать. Али я когда водки не заказывал? Орясина. Слухай далее. Поросенка притащи жаренного со сметаной. Да курей с уксусом чтобы. Да капусты квашенной. Оно под водку закуски нет лучше. И вина тащи какого получше. Гулять сегодня будем.
– А когда платить станешь? За тобой еще с прошлого раза должок есть.
– Все будет оплачено мною и за этот и за прошлые разы, – успокоил слугу Цицианов.
– Понял, что его благородие тебе говорит, орясина? Ступай.
Когда слуга ушел Цицианов стал спрашивать:
– Много ли чего помнишь о службе своей в полиции?
– Да почитай все. А тебе про что знать надобно, барин? Ты спрашивай, а я говорить стану. Пока они еще все приготовят там.
Князь сразу заговорил про дело Феклы Герасимовой.
– Это крепостная барыни Салтыковой? – спросил Пафнутьев.
– Она самая. Крепостная девка Фёкла Герасимова.
– Помню ту девку. Жуть пробирает от таких воспоминаний, барин. Такого и захочешь, а не забудешь. Вот что я тебе скажу.
– Подробнее, – попросил Цицианов.
– Девка была избита сильно. До смерти. Наши мужики часто баб своих учат кулаком и плеткой, но такого я в жизни своей не видал.
– И что же было с этим трупом?
– Дак синяя вся была и в кровище. Но самое страшное, что груди у девки отрезаны были.