– Беру ноги в руки, Степан, и еду в приказ! По горячим следам может чего и выяснить получится…
6
Архив Сыскного приказа в Москве.
Сам Степан Соколов приказал везти себя в архив Сыскного приказа. Ему нужно было дело, про которое вчера рассказал отец Василий Иванов. Дело от месяца марта, года 1762-го. Именно сейчас его стоило проверить.
Дело он сразу нашел. Лежало на месте, ибо никто про него и не вспомнил, и даже не подумал из канцелярии приказа изъять. Соколов уселся за большим столом, смахнув с него пыль, и стал перебирать листы.
Там было сказано, что крепостные слуги помещицы Дарьи Николаевны Салтыковой братья Василий и Иван Шавкуновы, Кузьма Тархнохин, Семен Некрасов, да Антип Угрюмов в месяце марте, третьего дня, года 1762-го донесли до сведения полиции в Москве, о бесчинствах барыни своей.
Но в полиции той жалобы принимать не стали и актуарис26 Сыскного приказа Иван Пафнутьев велел холопов схватить и вызнать причину по коей они на Москве находятся, а не в имении Троицкое подле своей барыни. Оказалось, что те холопы попросту от барыни были в бегах. И Салтыкова даже погоню за ними снарядила, но её гайдуки вернулись ни с чем.
Беглые крестьяне были доставлены по приказу Пафнутьева в околоток27, где сидели в течение недели, пока нарочный в имение к Дарье Николаевне выехал. Она за своими холопами должна была прислать людей. Но нарочный вместо того, чтобы сразу к месту поехать, завернул к своему приятелю и там они пили пять дней. И потому он попал в имение Салтыковой только на шестой день. А когда Салтыкова своих гайдуков за холопами прислала, то они к тому времени уже из околотка сбежали.
«Убежали из околотка, – подумал Соколов. – Не такое это простое дело. Не иначе им в сем деле некто помогал. Странно все сие. И побег, и нарочный с казенным повелением загулял, хотя по службе должен был вначале дело свое сделать. Посмотрим, что там дальше писано».
А далее было еще интереснее. Убежав из полиции, беглые крепостные не подались на вольные земли, как обычно такие крестьяне делают, и не сбежали из Москвы. Но снова обратились с жалобой, но на сей раз уже в сенатскую контору. И там стали показывать, что в доме Салтыковой совершались многочисленные убийства дворни. И среди их показаний были свидетельства об убийствах трех жен крестьянина Еромолая Ильина, того самого кто в Петербурге жалобу в руки императрице отдал.
Сенатские чиновники дело стали рассматривать, но словам холопов не поверили и в конце-концов решили отдать их хозяйке. И снова послали нарочного в имение. Но к тому времени, когда гайдуки Салтыковой прибыли, те холопы снова сбежали. И ровно за день, когда за ними приехали.
«Что за притча такая? – размышлял Степан Елисеевич. – Какие-то странные холопы. Чересчур резвые. Им точно помогал некто влиятельный. А отец Василий говорил, что как раз братья Василий и Иван Шавкуновы про клад много толковали. Не связано ли сие? Вот про что подумать стоит».
В деле имелись бумаги, что братья Шавкуновы взломали перед побегом в кабинете своей барыни секретер и вытащили оттуда больше 100 рублей серебром.
Затем спустя месяц холопов все-таки изловили и отправили к Дарье Салтыковой на расправу. В имении их выпороли и сослали после того в Сибирь в каторжные работы.
«Что-то не стыкуется с тем, что мне батюшка Василий говорил. Они секретер взломали. И 100 рубелей взяли. Но это никакой не клад. Стала бы Салтыкова большие ценности в секретере хранить. Но и побег холопов все равно странный. Что у нас здесь далее имеется? А, те холопы описаны в точности».
Соколов стал читать о личностях, вышеперечисленных жалобщиков и оказалось, что никто из их родственников от издевательств Салтыковой не пострадал.
«Значит, причин для личной мести они не имели. Так сказать, за народ страдали», – сделал вывод Соколов.
Но оказалось, что все эти люди были весьма далеки от совершенства. Шавкуновы много раз по приказу барыни секли дворовых и делали это всегда со старанием. А сам Соколов знал, что на такое дело жалостливых не назначают. Тарнохин на воровстве неоднократно попадался и за что был бит плетьми. Некрасов с Угрюмовым были пойманы в 1760 году соседним помещиком и биты нещадно палками за то, что крепостную девку этого самого помещика хотели сначильничать в леске.
«Не похожи они на страдальцев, ох как не похожи. Все чистые разбойники. С чего это таким людям в городе муки терпеть за других? Ведь жалобу они во что бы то ни стало всучить властям хотели. Полицейские их наветам веры не дали. И я бы на их месте так же поступил бы. А после того как этих «страдальцев» в каторги послали, кто-то помог Ермолаю Ильину и Савелию Мартынову до Петербурга добраться. В Москве не удалось, и послали жалобу в столицу к самой императрице. Странно все это».