«Но есть легенда о кладе, – про себя подумал Соколов. – И все это может быть как-то связано. И я желаю это выяснить! А вот ты, князинька, не желаешь. Оно и понятно. Тебе из Петербурга от царицы велено Салтыкову осудить и доказательства её вины представить. Но, а я постараюсь правду сыскать».
– Так, что давай, Степан, делом заниматься. Ты посмотри, как у нас все складывается. Актуарис Сыскного приказа Иван Пафнутьев был родным младшим братом убиенного урядника Пафнутьева. И тот актуарис крепко связан с людьми Хвощинского. И он на стороне Салтыковой стоит со своими начальниками вкупе. А вот брат его урядник, почему-то со мной стал откровенничать. И после сего его убили. И убили не с целью ограбления, ибо деньги при нем бывшие немалые не тронули.
– Думаешь нужно трясти актуариса? – спросил Соколов.
– Можно и его, но думаю, что еще рано. Не дадут нам его тряхануть. Не дадут пока. Стоит Родьку соглядатая притянуть к ответу. Пусть нам твой дьяк28 Гусев в сем посодействует. Тебя, Степан, он уважает и не откажет.
– Разумно. Может, сие нас куда и выведет. Стоит по-тихому тряхнуть этого Родьку. Но и сии дела, что я привез, тебе внимательно прочитать, князь.
– Сие потом. А вначале Родька. Сделать это стоит так, чтобы не прознали ни Хвощинский, ни Михайловский, ни Вельяминов-Зернов. А то они снова что-нибудь предпримут.
– Завтра и поедем, князь….
***
Утром Соколов и Цицианов сразу взялись за дело. Они неожиданно нагрянули в Тайную экспедицию и в присутствии Гусева схватили Родьку и затолкали его в покои дьяка.
Ларион Данилович недоумевал.
– Что сие значит, Степан? – спросил он Соколова.
– Мы воспользуемся твоими покоями, Ларион Данилович. Ты не против?
– Да нет. Пользуйся ради бога, но…
– Потом, Ларион Данилович, я тебе все обскажу подробно. Но пока нам с князем некогда.
Дьяк вынужден был уйти, оставив их одних. Хотя ему весьма хотелось все знать, но ни Соколов и Цицианов посвящать его в тонкости допроса не собирались.
Родьку насильно посадили на стул, и Соколов произнес со всей строгостью:
– Ты ежели, не желаешь оказаться в подвале допросном, то нам все обскажешь по правде.
– Я? – искренне удивился Родька и шмыгнул носом. – Да про что говорить-то, господа хорошие?
– Третьего дня ты ходил в сыскной приказ к господину Пафнутьеву, что состоит в должности актуариса. Так?
– Так, – согласно кивнул Родька. – Мне было велено ходить туда, ежели чего важного прознаю. Вот я пошел.
– Кем было велено, и что ты такого важного прознал? – спросил Цицианов.
– Дак велено господином секретарем Тайной экспедиции Иваном Яровым. Он мне велел глаз не спускать с Пафнутьева. И ежели кто того пьяницу побеспокоит из любого чиновного ведомства, то мне следует про то сообщить.
– Значит, капитан Яров это приказал тебе лично?
– Да. Говорил, следи в оба, ежели местом своим дорожишь, и денег желаешь получить. Приказал он мне сообщить все что узнаю господину актуарису Сыскного приказа Пафнутьеву. Тем более что то, до братца его касаемо.
– И ты сообщил?
– Увидел я, что вот сей господин приехал, и Пафнутьева с собой забрал. Я ноги в руки и к господину актуарису. Все обсказал, а мне за то три рубли серебром пожаловали.
– Все? – грозно спросил Цицианов.
– Все! А чего еще? Мое дело холопье маленькое. Чего приказали, то я и сделал.
– Ладно. Считай, что мы тебе поверили. Вот тебе 5 рублей серебром за откровенность.
– Благодарствую, – Родька трясущимися руками взял со стола монеты.
– Но ты должен молчать о том, что мы с тобой говорили. И сие для твоей собственной пользы. Понял ли?
– Как не понять. Меня и те не похвалят, что проболтался. Будьте в надеже, барин, стану молчать для того чтобы своя голова цела осталась.
– А когда ты нам станешь надобен, мы сами тебя отыщем, – проговорил Цицианов. – Ты станешь и нам говорить то, что надобно.
– Понял, ваше благородие.
– Ступай, тогда.
Когда Родька ушел Цицианов обратился к Соколову:
– Он, похоже и вправду ничего не знает. Такому никакой тайны никто не доверит, Степан.
– И я такого же мнения. Родька простой исполнитель. Он нас ни на кого вывести не сможет. Ты видел, кто с ним говорил, и кто приказы ему отдает? Сам капитан Яров, секретарь Тайной экспедиции. Ему нужны свои глаза и уши. И передает он сведения через Пафнутьева.
– А Пафнутьев глаза и уши московского прокурора Хвощинского. А кто у нас в юстиц-коллегии на него работает? Ведь не только Иван Александрович Бергоф и Федор Петрович Дурново. Есть у них там верный человек и среди нижних чинов следственной части.
28
Дьяк – чиновник в допетровской России. В указный период времени такой должности более не существовало. Но Гусева так называли по старинке. На деле он был чиновником следственной части Тайной экспедиции.