– Но не хочешь же ты сказать, что это сделал я, князь? Я могу тебе дать слово, что я никого не убивал.
– Да кто тебя обвиняет, Степан Елисеевич? Но расскажи мне, что произошло с тобой?
– Я посетил Кирилова в его доме. Он был там совершенно один, как мне показалось вначале. По всему было видно, что наш с тобой разговор с дьяконом церкви ему был известен. Он меня ждал, все твердил, что они все знают, и мы напрасно сработали так грубо.
– Кто они?
– Этого я не узнал. Он сказал только, что нам с тобой не дадут зайти далеко. Я понятно, захотел подробностей, но в этот момент кто-то со спины огрел меня чем-то тяжелым, и я лишился чувств. Очнулся я у трактира «Царский» в другой стороне города в сточной канаве с нечистотами.
– Что за нелепица? Но кто мог тебя ударить?
– Думаешь, я знаю? Но меня в этот раз хотели убить. Огрели по голове и отвезли в иную сторону и швырнули мое тело в канаву, и я бы там захлебнулся, но моя голова попала на чье-то мертвое тело. Только сие не дало мне захлебнуться.
– Не проще ли было пырнуть тебя ножом или клинком, как Кирилова? Тот мертв. И если бы тебя желали убить, то и ты был бы мертв.
– Не скажи, князь. Кстати, ты говоришь, что священник был убит шпагой?
– Да.
– Посмотри на мою шпагу. Вон она там, на стуле с портупеей лежит. Посмотри на клинок!
Князь бросился к шпаге и быстро обнажил клинок. На лезвии была кровь!
– Черт! Степан! На твоем клинке кровь!
– Вижу и отсюда, князь. Но я не убивал его!
– Знаю. И потому понимаю, почему тебя не убили, Степан. Они хотели тебя запачкать кровью и так отстранить от дела. Это намного умнее, чем просто тебя убить. Смекаешь? Кто тебя видел?
– В трактире многие и в том числе целовальник.
– Плохо. Завтра начальник полицмейстерской канцелярии Молчанов будет знать про сие.
– Я все расскажу, как было и дам клятву, что….
– Ты сошел с ума, Степан! Какую правду? Запомни: в доме Кирилова ты не был! А твой клинок мы сейчас вытрем, и следа от крови не останется. Шпага-то у тебя простая. Три рубля такой цена, не больше.
Князь вытащил платок и стал тщательно вытирать лезвие, а затем швырнул платок в камин.
– Но что мне говорить, ежели спросят, где я был, и что со мной случилось?
– Скажешь, разбойники напали и ограбили. Благо видали тебя в стороне от дома Кирилова. Ты целовальнику не сболтнул ли чего лишнего?
– Нет. Сказал, что на меня напали и ограбили.
– Вот и хорошо. Так и далее следует говорить.
Соколов немного приподнялся и лег выше.
– Но кто мог убить Кирилова? Что ты думаешь по сему поводу, князь?
– Некто нас опередил. Свидетеля у нас забрали, Степан. Такого свидетеля, кто мог показать противу Салтыковой. Но сие для нас с тобой не в первый раз.
– Стоит дом его обыскать и все его документы забрать и со всем тщанием их изучить! Там много чего можно найти, – схватился за соломинку Соколов.
– Думаешь, я этого без тебя не знал? Я был там, и все его бумаги были в печке сожжены! Все! Дневники, письма, хозяйственные книги. Один пепел остался. И больше тебе скажу, Степан. В той самой церкви, где мы с тобой книги изъяли, дьякон пропал. Догадываешься какой?
– Наш?
– Именно наш. Исчез человек, и нет его нигде. Вот так-то!
– Но у нас есть книги в юстиц-коллегии! Стоит…
– И они пропали, Степан. Я нынче утром это обнаружил.
– Как это пропали? Что сие значит? Как они могли пропасть из моего кабинета? Ключи токмо у меня!
– Видать не только у тебя, Степан. Я бросился те книги церковные искать, но никто их не видал. Никто! Словно и не было ничего.
– Да что же сие? Что делается? – Соколов был в отчаянии. – У нас снова ничего нет! Все напрасно. Все что мы сделали с тобой, князь Дмитрий!
– Сам знаю, Степан. Все стоит сызнова начинать. Токмо бумаги, что мы с тобой для сравнения заполнили остались по делу священника Кирилова. Я их при себе носил…
Глава 13
Государственный секрет
Февраль 1764 года.
1
Канцелярия Юстиц-коллегии в Москве.
1-го февраля, 1764 года.
Сенатский секретарь Иван Иванович Иванец-Московский прибыл в Москву и первым делом явился в присутствие. В кабинете в Соколова его появление встретили с радостью.
Степан стал его обнимать:
– Возвернулся, блудный сын!
– Здравствуй, Иван Иванович! – проговорил Цицианов и также обнял Иванцова и расцеловал его по русскому обычаю.
– Здравствуй, Степан Елисеевич! Здравствуй, князь Дмитрий! Всей душой к вам рвался.
– Да и мы тебя ждали! Нелегко тебе там было? Не сожрали тебя в Петербурге?
– Не сожрали! – произнес Иванцов. – Хотя хотели. Много некие персоны постарались в том.