– Рядом? – не понял Соколов.
– Именно рядом. Вы просто не желаете его видеть. Красный бархат с золотыми ободками.
– Бархат? – снова не понял Соколов. – Вы говорите загадками?
– Думайте сами, господин Соколов.
На этом их разговор был окончен и до конца пути ни он, ни она более не произнесли ни слова…
3
В доме статского советника Бергофа в Москве.
Иван Александрович Бергоф в домашнем халате и туфлях бегал по своему кабинету от шкафа к столу. Федор Петрович Дурново расположился в кресле и спокойно маленькими глотками пил кофе.
– Не стоит тебе так переживать, Иван Александрович, – произнес он. – Ничего пока не случилось.
– Не случилось? Ты в уме, Фёдор Петрович? Глебова с должности согнали!
– И что с того? Нам какое дело до Глебова? Салтыкова ему, должно, взятку давала через Хвощинского, и ты здесь каким боком? Глебов не с нами был связан.
– Ничего ты не понимаешь, Федор Петрович! Ежели там захотят, – статский советник поднял палец вверх, – то всех найдут и всех накажут. Дабы другим не повадно было. А ниточка то ко мне приведет, а от меня к тебе. Или ты желаешь сухим выйти из воды? А мы с тобой деньги брали! И закладные подделывали. И имение за то в Тульской губернии получили.
– Да не о том ты говоришь, Иван Александрович. Не о том. Разве я от тебя словно Иуда какой отрекаюсь? Нет. Да и имение-то между нами еще не поделено. Но пока ничего не случилось. Ну, заарестовали Дарью Николаевну. Ну, посадили её за караул. И что с того? У Соколова пока против неё ничего нет.
– Но он проведет повальные обыски и много чего сможет найти! Знаешь, как клубок разматывается?
– До обысков дело сразу не дойдет. Сие быстро не делается. Да и мороки с ними много. Пока он иным путем пойдет, – уверенно сказал Дурново начальнику.
– И как же он, по-твоему, поступит? Ответь, коли ты такой умный.
– Да просто поступит. Станет пока Салтыкову «давить», дабы сама во всем призналась. Но сего не будет. Я её знаю, и против себя она и слова не скажет.
– А как ты думаешь, Федор Петрович, она и вправду больше ста душ загубила? Или враки то?
– Да кто его там разберет? Может и правда, а может и нет. Дело темное и нам до него касательства лучше не иметь. Так оно спокойнее.
– Но еще спокойнее будет, ежели мы от Соколова избавимся, Федор Петрович.
– Сие сделать непросто. Да и нужно ли?
– Что ты говоришь? Конечно, нужно. Сам знаешь что…
– Ты, Иван Александрович, как хочешь, но я больше рисковать не желаю. И документы у Соколова я забрал по Тютчеву. И у священника я был. Я по башке его ударил. И его шпагой священника заколол. Пусть бог отпустит мне этот грех. Не заради себя старался. А ты? Ты в случае чего в стороне думаешь остаться?
– Но не могу же я сие сам делать, Федор Петрович. А имение мы поделим. Я уже и документы стал готовить. И чин я для тебя очередной истребую.
– Все документы у священника я сжег.
– Нам за то Хвощинский заплатил две тысячи рублей серебром.
– Но скажи мне, Иван Александрович, почему ты Соколова не схватил? Я ведь все сделал как надобно. По башке его огрел. С бродягой его к трактиру доставил. Бродягу убил и в канаву бросил. А сверху Соколова положил с его шпажонкой кровью измазанной. Он там тепленький был.
– Дак мы думали, что он сам признается. Честный ведь человек. Но он ни в какую. В доме священника не был и того самого николи не видал. Что тут сделаешь, Федор Петрович. Свидетелей-то нет! Как прижать его? Не могу же я сказать, что ты сам все видел. Тогда тебя приплести нужно.
– Не иначе Цицианов про все упредил мерзавца. Ты прав, не стоит нам с огнем играть, Иван Александрович. Противу нас ведь нет ничего. А если станем слишком активны, то и нас заподозрить могут. Не стоит нам Соколова более трогать.
– Дак кабы знал, где упадешь, соломки бы подстелил. Иванцов, собачий сын, из Петербурга сенатским секретарем вернулся. Говорят самой императрицей обласкан! Молодехонек, а скачет-то как? Этак он и меня в мои годы обскачет.
– А ты знаешь, сударь, что салтыковское-то дело политикой высокой попахивает? Тут тебе не простое взяточничество и холопей убийство. Кому вообще холопишки надобны? Ты сам покумекай. Вчерась майор Гаврилов своего крепостного по пьяному делу палкой забил до смерти. И что Гаврилов такоже в узилище за то сидит? Ничуть не бывало. С неделю назад я дело увозил для хранения архивного по помещику Федяшеву. Тот с девками молодыми баловал в своем имении. И одного мужика, что за невесту свою вступился, палками велел по пяткам лупить. И от того мужик помер. И чего было за сие Федяшеву? Снова ничего. И таких дел хош сто, хош двести найти можно.