– Оно так. Но в политику лезть не стоит.
– Вот и отрешимся от дела то. Я денежки заберу и затаюсь немного.
– Как затаишься? – не понял начальник канцелярии.
– Больным скажусь. А ты, Иван Александрович то подтвердишь.
– Время ли, Федор Петрович?
– Самое время, Иван Александрович…
4
Сыскная канцелярия в городе Москве.
Февраль, 1764 год.
Дарья Николаевна разместилась в отведенных ей комнатах со всеми удобствами. Были привезены из ее дома на Сретенке ковры, дорогая мебель, два сервиза, любимые собачки помещицы.
С полицейскими чиновниками она говорить отказывалась и принимала у себя только прокурора сыскного приказа Хвощинского, который и оградил помещицу от всяких тягот.
Допросить её в сыскном приказе Соколову не удалось, как он на то надеялся. Весь февраль он воевал с сыскной канцелярией и потерпел в этой войне полное поражение. Даже увидеть Салтыкову он не смог.
Хвощинский так ловко все обделал, что законного основания придраться к нему не было. И приказа он из столицы не нарушал, и арестовать Салтыкову позволил, но делу следствия тайно мешал. Однако последнее нужно было еще доказать.
Надворный советник Вельяминов-Зернов сообщил Соколову о том, что допрос помещицы Салтыковой придется отложить на один месяц по причине прояснения обстоятельств дела. Причем, какого дела Вельяминов-Зернов не пояснил.
– Мы сняли с Дарьи Салтыковой допрос и все записи по сему допросу будут вам предоставлены в ближайшее время, господин Соколов.
– А когда наступит сие «ближайшее время», господин Вельяминов-Зернов? – спросил Степан Елисеевич. – И почему вы взяли на себя обязанности, что поручены мне?
– Госпожа Салтыкова находится в Сыскном управлении, а сие наше ведомство, господин Соколов. Вы же сможете допросить госпожу Салтыкову после. А о дне, когда наступит «после», вас уведомят.
– Но мне от самой государыни императрицы велено провести следствие как можно быстрее.
– Так и будет, господин Соколов. Так и будет. Веления матушки-государыни – закон.
Соколов вышел из Сыскного приказа. Он понял, что большего не добьется. В санях его ждал Цицианов.
– Ничего не добился? – мрачно спросил князь, все поняв по выражению лица Степана.
– Стена, князь. Нам с тобой стену создали, а мы лбы расшибаем о неё. Но лбом-то стены не прошибешь. Об том мы забыли. Сколь служу, не перестаю удивляться юстиции нашей российской.
– Когда мы сможем допросить Салтыкову?
– Не ранее чем через месяц. И то нас уведомят об том особо. А пока придется довольствоваться допросными листами, что сняли люди Хвощинского.
– И где сии опросные листы?
– Также пока нам их не дали. Обещали погодя.
– Тогда у меня есть план, Степан Елисеевич. Садись в сани. Поедем. А то чего здесь попросту торчать?
Соколов сел в сани, и князь приказал кучеру трогать. Тот свистнул и щелкнул кнутом. Сани рванули с места. Морозный ветер стал щипать лица следователей.
– И что ты предлагаешь? – Соколов сунул голову в ворот лисьей шубы.
– Права допрашивать Салтыкову у нас покуда нет? Так?
– Так и что?
– Но мы можем послать к ней священника согласно традиции.
– Священника? Для бесед душеспасительных? Но зачем?
– У меня на примете есть такой батюшка, что кого угодно разговорить может.
– И что это за священник?
– Священник московской церкви Николая Чудотворца Дмитрий Власьев. Говорун каких мало. Правда вино любит безмерно. И не так давно, с полгода тому назад, он ушел в запой и дом свой разворотил.
– Как так? – спросил князь.
– Напился и схватил палку. Чертей по дому гонял. Попадью огрел по спине, и козу в сарае убил. Утверждал, что она суть сатана и есть.
– И такому можно дело доверить?
– Можно.…
5
Дом помещицы Салтыковой в Москве.
Сенатор Сабуров, назначенный из Петербурга опекуном имущества Салтыковой, тем временем сидел в библиотеке салтыковского дома и изучал документы семейного архива. Рядом с ним был Иван Иванович Иванец-Московский, которого Цицианов отрядил к Сабурову в помощь.
Сенатор был уже стариком, но держался бодро и говаривали, не чурался пития в трактирах. Да так гулял его превосходительство, что молодые завидовали.
В библиотеке было холодно. Иванцов дрожал и стучал зубами. Теплая шуба не спасала. А вот старик чувствовал себя прекрасно после стакана перцовой водки.
На нем был малиновый камзол и подбитый мехом плащ. Седой парик прикрывал лысую голову Сабурова и тот указательным пальцем крутил букли по старой привычке.
– Ты мне скажи, Ваня, а ранее сюда кто-нибудь из вашей следственной группы заглядывал?