Соколов взял документы и бегло их просмотрел. Все было именно так, как сообщил Цицианов. 20 показаний очевидцев!
– Но тогда почему результаты моего повального обыска в московском доме Салтыковой противоположны сему? – Соколов посмотрел на князя.
– Противоположны? – удивился тот. – Ты что, Степан Елисеевич?
– А то, что не подтверждают опрошенные мною её виновности. Получается, что навет на неё возвели! Понимаешь сие, князь?
– Навет? Степан Елисеевич! Сии листы, что в руках держишь токмо Аксиньи Яковлевой касаемы. Но у меня и по другим убийствам показания есть. Холопы её имения единодушно говорят, что она виновна.
– Но и я провел опрос среди множества людей здесь в Москве и никто сие не подтверждает. Посмотри на мои листы, князь.
Соколов достал из шкафа ворох своих листов. Князь ничего смотреть не стал и вскочил со своего места:
– Не могу тебя понять, Степан Елисеевич. Ты что хочешь сим сказать? Моя работа в имении никуда не годится? Али я зря добывал сии свидетельства? Дак зачем ты меня туда посылал тогда?
– Да ты не кипятись, князь. Не хочу я плохого сказать. Но разобраться стоит во всем прежде чем обвинения выдвигать.
– Да сколько можно разбираться? От нас ждут результатов в Петербурге! Появился шанс все уладить и награду получить за работу нашу многотрудную, что уже не первый год ведем. Тебя из за сего дела едва жизни не лишили! Документы не раз хотели выкрасть. До архивов нас не допускали. Ты что все забыл, Степан? Да одно это уже доказательства.
– Ничего я не забыл, князь Дмитрий. Но не могу я вот так не посмотреть на странности сего дела. А странностей предостаточно.
– А ты, Иван Иванович, что скажешь? – Цицианов посмотрел на Иванцова. – Ты также дело закрыть не желаешь?
– Много неясностей, князь. Степан Елисеевич прав. Здесь много темных пятен. И свет на них пролить стоит.
–Вот повезло мне с помощниками! Вот повезло! Неделю там торчал. Не спал. Не ел! Думал, приеду, обрадую товарищей. А они вот как! Много странностей. Запутала дело наша Дарья Николаевна подкупами и взятками вот и появились странности.
– Да ты не кипятись, князь. Давай все просмотрим и затем уже решать будем. Не завтра доклад в столице делать. Давай все просмотрим тщательно, – примирительно положил ему руку на плечо Соколов.
– Да хрен с вами! Давайте разбирать! Но у меня свидетельств много! И самое главное, что крестьяне смела Троицкое за период с 1757 по 1762 годы подали на Салтыкову 37 жалоб! 37 раз они пытались довести до властей, что помещица их душегубица! И сие такоже мною зафиксировано! Все есть в сих листах. И в сих жалобах крепостные обвинили свою помещицу в смерти 75 человек!
– Большая работа тобой проделала, князь. Но нам все равно стоит отделить зерна от плевел. Все детали стоит сравнить и проверить со всем тщанием…
***
Они разбирали дела до глубокой ночи. Никто не поехал домой. Показания по поводу смерти жен Еромолая Ильина, того самого, что подал жалобу в руки Екатерине, весьма разнились.
У Цицианова получалось, что дворовая Салтыковой Катерина Семенова, в обязанность которой входило мытье полов, была за плохое выполнение своих обязанностей бита плетьми не один раз. И служанки видели, как не единожды барыня хватала из каминной стопки полено и била Семенову.
Но одним битьем все не ограничилось. После порки в тот день, помещица приказала загнать дворовую в пруд и держала её там более часа. От того Катерина Семенова померла.
Соколов имел показания, что никто не знает, от чего Катерина померла. В Москве никто про пруд и полено не говорил.
– И что скажешь, Степан? – торжествующе спросил князь. – Да твои свидетельства ни хрена не стоят! Что они по Семеновой у тебя показали? Сказано – не знают! А вот у меня в листах опросных прямо все сказано, как и почему оная крестьянка померла! По Катерине 15 показаний! Мало?
– Не мало. Но давай смотреть далее. По последней жене жалобщика Ильина показания весьма разняться. Вот посмотри! У тебя в опроснике сказано, что крестьянка Аксинья Яковлева была избита барыней при помощи полена. А вот мне сказали, что сам муж её, и наш жалобщик главный, собственноручно избил её, и от того она младенца скинула. А затем от того повесилась. Повесилась сама. От барыни же она получила лишь пять плетей и от того помереть не могла. И свидетельствует сие, крепостная Марфа Савельева!
– Но у меня имеются по сему поводу показания Михаила Мартынова и Петра Ульянова, такоже крепостных Салтыковой, и они ту сцену, когда девку барыня била наблюдали самолично!