Подозреваю, электрочувствительность шевелюры выступала в роли компаса.
Ну и потрусил Индрик бодро к Ростоку, перестав из себя умирающего корчить.
Собственно, в дороге я ни на какие приключения не нарывался, любуясь округой и тренируя эфирные воздействия до лёгкой боли в надсердечнике. Медитировать было откровенно страшновато: та пара воронов меня от щёлканья клювом в дороге прекрасно отучили.
Ландшафт представлял собой этакую лесостепь: разливные, заливные и не очень луга и время от времени встречающиеся рощи. Дорог не было как класса, а вот флора выходила чертовски приглядна — совершенно потрясающие по красоте цветы, что, с учётом более чем семицветья восприятия, было действительно потрясающим. Даже пожалел, что “у нас” не так, но сам себя опомнил: у меня всё под поля распахано либо луга под пожрать коровам. Цветы — конечно, красиво, но пейзане, быдлы такие, кушать хотят, а не цветочками любоваться.
Вообще, выходило земли-то дохрена, совершенно ненаселённой, но это, не менее очевидно — следствие агрессивной фауны (чувствительность даже сейчас цепляла всяческую живность, очевидно, затаившуюся, почувствовав Индрика) и отсутствия “защитников”. Ну и желания “в цивилизации” пребывать, тоже фактор: жизнь Стригора и его предков, в постоянном зверобойстве “пограничного баронства”, успешным родовичам, судя по всему, не по нутру.
В районе полудня проехал мимо “постоялого двора” — тот же купол, что и над деревеньками, только побольше. А внутри пузатый, похожий на детскую пирамидку своими округлыми сегментами, коралловый домик. И куча свободного места, разделённого на участки живой оградой — очевидно, для караванов и корованов, что, учитывая тягловых животин — и не ошибка.
Хотя надо мне будет, наверное, какой-нибудь биотранспорт присмотреть и прикупить, если денег хватит. Корован — звучит круто, но у купцов животины покрупнее и явно шустрее были, ну и потягловитее, факт.
Так что, ежели переориентировать экономику подведомственного пейзанства не на разъездных перекупщиков, а хотя бы осёдлых — специальные животины безоговорочно нужны.
Но заезжать в постоялый двор я не стал — у меня во всунутых свёрточках и бутылках еды и закуси было дня на три разнузданного жора, Индрик на воронах нажрал себе весьма увесистую жопу (без шуток, запас “расходного жира” и жидкости обитал в задних ляхах зверюги), которой ему на неделю хватит. Так что тратить время не стал, поскольку нахрен надо. Скорее всего, попаду туда на обратном пути, поскольку были у меня планы на караван, если средств, конечно, хватит.
Поскольку, если судить по содержанию братца (ну вот ни разу я не думаю, что родовича держат на голодном пайке, а учат бесплатно), я — богатенький буратина. А вот если по расценкам заезжих купцов — буратина я весьма среднеобеспеченная. А уж ценообразование на самовоспроизводимые, но эксклюзивные для родов биоартефакты — вообще вещь непрогнозируемая, так что поглядим — увидим.
На подъезде к Ростоку я слегка прифигел, покопался в памяти Стригора-мелкого, ни хрена не понял, ну и поехал к городку непонявшим.
И дело было вот в чём: то, что мелкий реципиент воспринимал в детстве как рощу, оказалось натуральной крепостной стеной из деревьев. Притом, купол обители рода Хорсичей, “градообразующего семейства” виднелся из-за стен и был явно меньше стен на порядок. И какие-то башни коралловые виднелись, тоже ни хрена не понятные.
Ворот не было, как факта, хотя есть у меня подозрение, что они “зарастают”. И охраны, кроме пары явных родовых в биодоспехах — тоже не было, хотя даже на вид родовичам было лет двенадцать-тринадцать.
— Кто таков, по какому делу? — уставился на меня один из родовых.
В ответ я молча, не отвечая, очень выразительно уставился на видневшийся над домами, причём растительными и явно живыми, родовой купол.
— И откуда вас столько непонятливых? — посетовал второй. — Стрижич, вроде? — на что я продолжил молчать.
— Хорбой Хорсыч, — со вздохом произнёс первый. — Десять лет как его Императорское величество поселение вокруг родовых земель признал городом, отдав роду на присмотр, за мзду с дохода. Так что, представляйтесь почтенный, а иначе ворог вы.
— Стригор Стрижич, — представился и я. — Благодарю за пояснения, — слегка склонился в поклоне, закрутив павшую с ограды листву в воздушном смерче.
— Болотный лог? — последовал вопрос, кивок, на что родович сочувственно посмотрел. — Тогда и за вопрос свой извиняюсь — Пуща, почитай, под боком, как бы вы не первый раз место родное покинули?